Золото гуннов (СИ)

— Надо бы поделить все по-честному… — предложил перемазанный землей и травой веснушчатый и остролицый Корнейша Гусев, самый старший из всей большекаменецкой байстрюковщины. — Чтобы без обид…

Его рыжие, словно у рыси, глаза то шало, то воровато скользили по лицам «искателей приключений».

— Поделить да и помалкивать… А то в ЧеКе прознают — быть беде… — тут же добавил он, уточняя.

Хоть и был годами мал, но о ЧК уже кое-что знал. А как не знать, коли взрослые о ней вспоминал вполголоса, оглядываясь да крестясь, как от нечистой силы. ЧК — словцо короткое, как звук пастушьего бича. Но что-то таинственное до жути, словно путь в неведомое, словно в черный омут с головой, ощущалось в нем.

— Нет, — не согласился с ним пионер Ваньша Петрухин. — Надо обо всем рассказать нашему учителю истории Афанасию Егоровичу. — Он подскажет, что с этим добром делать, — указал рукой на «клад».

Завязался спор, который тут же перерос в ссору и драку: одни поддерживали Корнейшу, другие, посовестливее да посправедливее — Ваньшу.

Закончилась же потасовка не только кровавой юшкой из многих сопаток, что и стоило ожидать, но и тем, что Корнейша забрал себе оба браслета.

— Моя доля! — заявил бесцеремонно и безапелляционно. — А вы со своей, что хотите, то и делайте. Но ежели обо мне кому что ляпните — убью! — пригрозил окровавленным кулаком.

Учитель истории, седой высокий, немного сутулящийся суховатый старичок еще дореволюционной поры, не расстающийся с костыликом и очками в железной оправе, был весьма удивлен, когда к нему в комнатушку, расположенную при бывшей земской школе, ввалилась делегация от ребятни.

— Э-э-э, молодые люди, — вздернул он козлиной бородкой, — по какому случаю сия демонстрация?

— А вот! — выложил Ваньша перед ним на стул золотую цепь и кольцо-обруч. — Нашли…

— Где? — потрогав сухонькой рукой изделия и загоревшись глазами, спросил Афанасий Егорович.

Блеск золота и мертвеца заставит просиять взором, а тут живой человек, хоть и начинавший жить да работать еще при царе Горохе. Вот и запульсировала кровушка по жилочкам, вот и задышалось учащеннее, вот и зажглись очи живым огнем…

— Да в балке, что напротив школы, — наперебой стали пояснять ребята. — Играли и нашли…

— Молодцы, что так поступили, — похвалил учитель детишек. — Этому кладу цены нет!

— Это все Ваньша… — подтолкнули те гамузом вперед виновника торжества. — Это он все… догадался… Он надоумил…

— Спасибо, Иван Иванович Петрухин, — пожал, как взрослому, измазанную землей и кровью руку учитель. — Спасибо! Настоящим человеком растешь. Советским! А теперь, ребятки, пока еще светло, кто-нибудь сбегайте в сельсовет и пригласите сюда председателя, Лукьяна Петровича. Да побыстрее — одна нога здесь, другая уже там!

— Аллюр три креста! — подсказал кто-то из пацанов, возможно вспомнив рассказ родителя об экстренности и важности донесений времен Гражданской войны.

— Вот именно: «Аллюр три креста»! — улыбнулся Афанасий Егорович.

— А что это за кольцо такое… с хитрыми защелками? — указав глазами на золотой, толщиной в детский указательный палец обруч, поинтересовался Ваньша, когда часть его друзей воробьиной стайкой полетела в сельсовет. — Для чего он?..

— По всей видимости, это золотая шейная гривна, — пояснил учитель. — Такие с древних времен, возможно, еще со времен скифов, а то и ранее, — поднял указательный палец, — носили вожди племен. А немного позже, — обведя ребятишек взором, дополнил он, — и русские князья да бояре.

— Вон оно как! — невольно перебил речь учителя чей-то восхищенный полувозглас-полушепот.

— А еще ими награждались воины за храбрость и удаль, — закончил пояснение тот под восторженные взоры мальцов.

— В России?

— Да, в России… точнее, в Киевской и… докиевской Руси.

— Чудно… А цепью тоже награждали?

— И цепью тоже… И носили ее на себе, как знак достоинства и богатства.

— Так в ней, — прищурил Ваньша совсем по-взрослому глаз, — поболе пуда будет. И как такую тяжесть на себе таскать?..

— А вот носили, — вновь улыбнулся учитель то ли наивности Ваньши, привравшего несколько килограммов веса цепи, то ли собственным мыслям. — Крепкие были люди. Совсем как у Лермонтова: «… не то, что нынешнее племя — богатыри…». К тому же свой груз рамен не давит…

— Что? — не понял Ваньша.

— Говорю, что свой груз плеч не давит.

— Это точно, — шмыгнул сопаткой Ваньша. — Это точно, — по-взрослому рассудительно, растягивая слова по слогам, повторил он. — Свой груз плеч не тянет. Папка часто так говорит, когда чувал с зерном либо мукой тащит, а то и бревно в два охвата. — И вытер засаленным от долгого употребления рукавом не раз латаной одежонки «сосульку» под носом.

— К тому же, звенья цепи владельцем использовались в качестве денежных единиц, — пользуясь моментом, решил расширить познания мальцов Афанасий Егорович. — Отцепил одно звено — и расплатился за товар.

— Так не проще ли деньгами? — удивился Ваньша.