Золото гуннов

— Так гунны же… — несколько замялся Ратша.

— Тем хуже для них.

Ближе к ночи, когда усталое за день солнце спешило уже за окоем на отдых, когда дневная жара уступала место вечерней прохладе, отряд Ратши, усиленный воями Ругила, без лишнего шума покинул стан русов. Покинул тихо, незаметно. А когда рогатый пастух — месяц — выгнал на бескрайний небесный луг, пересеченный Молочной рекой, стада и табуны звезд, Ратша был уже далеко от родной речки Руды.

Рысили борзо, но не торопко. Торопливость, как известно, нужна при ловле блох. Воям же она ни к чему, не нужны им лишние помехи…

Держались купно, не боясь оставить заметный след. Знали, поутру Зарница, окропив землю серебряными росами, расправит примятые конскими копытами травы и скроет от посторонних глаз все следы.

Впереди предстояла переправа через Семь по Гусиному броду. А за ним — дальнейший путь к Каменке, чтобы упредить злоумышленников…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ СЛЕДСТВИЕ

1

Следователь по особо важным делам следственного управления подполковник юстиции Делова Ольга Николаевна, сорокалетняя русоволосая, с короткой стрижкой, высоколобая красавица с карими искристыми глазами, сияющими добротой и умом, только что закончила расследование дела по обвинению двух строителей, Скоркина и Каменева. Незадачливые властители мастерка, топора, лопаты и ломика обвинялись по статье 164 УК РФ — хищение предметов, представляющих историческую ценность. Такое редко, но случается. И теперь намеревалась подать рапорт руководству для получения очередного отпуска. Что и говорить, следственная работа — не мед. К вечеру так устаешь, что ноги едва волочишь. Про голову же и говорить нечего — гудит, как рассерженный самовар или закипающий электрочайник. А за год усталость в такой тяжкий груз преобразуется, что без отдыха никак… К тому же и в семье его ждут не дождутся. Возможно, не меньше того, как древние евреи манны небесной…

Супруг Виталик, бывший опер, а ныне рядовой сотрудник одного из ЧОПов города, давно долбил мозжечок одной и той же фразой: «Когда поедем к морю?». И не потому, что он не мог жить без моря — отпуск можно было провести и в лесостепных краях Курщины — а потому, что в морском воздухе нуждались дети. Врачи советовали, как можно чаще отправлять их на Черноморское побережье.

«Кажется, мечта супруга наконец-то обретет реальные очертания, — размышляла она, сшивая капроновой нитью на специальном станке очередной том дела. — Вот сошью, подпишу обложки — и секретарю на отправку прокурору для утверждения обвинительного заключения. А сама к начальнику СУ с рапортом».

Дело «хмельных кладоискателей», как для пущей краткости определила расследуемое преступление Делова, было объемным, но не особо сложным в смысле доказательств вины фигурантов. Попадались дела куда сложнее и запутаннее, с десятками обвиняемых в экономических преступлениях, где сам черт ногу сломит в хитросплетениях взаимозачетов, поставок и неустоек, взаимных претензий и бесконечных денежных потоков. И, конечно же, — кучи бухгалтерских документов, сплошь испещренных всевозможной цифирью. А тут — двое строителей, часто бывавшие под хмельком, трудясь над восстановлением одного из храмов Никольского монастыря, расположенного в Слободке, пригороде Рыльска, роясь в подвальном помещении, обнаружили клад старинных серебряных монет.

Известное дело — дуракам да пьяным всегда везет. Им бы заявить о кладе в соответствующие органы, пригласить прессу, археологов — и четвертая часть клада в рублевом эквиваленте была бы гарантирована. Пусть не сразу, пусть через год-другой — в забюрокраченной российской действительности, с ее коррумпированным чиновничеством, быстро ничего и никогда не делается, — но все же гарантирована.

Однако жадность и глупость взяли верх над здравым смыслом и законопослушанием. Скоркин и Каменев, как трактуется в уголовном праве такое деяние, вступив в преступный сговор, решили клад присвоить. На процессуальном языке — совершить тайное хищение, а в просторечии — кражу. Матовая тусклость старинного серебра завораживала, манила призрачностью шального, халявного обогащения. И присвоили бы, довели бы свой преступный умысел до конца, если бы не тяга к спиртному. Ну, не может русский человек без спиртного. Ни в горе, ни в радости. Никак не может… А тут и повод налицо — обмыть ценную находку и удачу. Следовательно, грех не выпить…

Обмыли. А обмывши, решили отвезти разделенный «по-честному» и «по-братски» на две части клад по домам, подальше от места обнаружения. Благо, что рабочая неделя закончилась, и впереди были законные долгожданные выходные.

— Неча ему тут делать, — рассудил Скоркин философски. — Дальше положишь, ближе возьмешь. Тащим домой!

— Тащим до дома, — подмигнув заговорчески, был солидарен с ним Каменев. — Дома сохранней и солома, потому как дома…