Золото гуннов

— Оставь пошлости, — недовольно и брезгливо поморщилась Делова. — Ну, что за мужики пошли: вечно у них, как голодной куме, одно на уме. Лучше скажи, адвокатов вызвонил?

— Вызвонил, — оставив фривольный тон, по-деловому доложил Семенов. — С минуты на минуту будут.

— Нормальные?

— Нормальные. Наши. Только зачем два, если у подозреваемых противоречий пока нет.

— Вот именно, что «пока», — сделала ударение на слове «пока» Делова. — Но когда противоречия возникнут, а они обязательно возникнут, поверь моему опыту, ведь каждый из подозреваемых станет думать о спасении собственной шкуры, то наличие одного адвоката может выйти боком для следствия. Выйдет и даст суду основания для исключения доказательств, добытых с нарушением процессуальных прав подозреваемых. И тогда многие наши труды коту под хвост. Разве не так?

— Черт возьми, не подумал, — покаялся вполне искренне Семенов.

— А ты, Максим Юрьевич, почаще думай, да о высоком и полезном, а не о пошлостях разных, — возможно, впервые за целый день улыбнулась Делова. — Голова для того и дана, чтобы думать, а не фуражку на ней носить. Даже, если эта фуражка и следственная, — подчеркнула она со значением.

Тут дверь кабинета «важняка» распахнулась, и оперуполномоченный УУР Яншин, едва переступив порог, доложил, что подозреваемые на допрос доставлены. Начавшаяся пикировка следователей была отложена до «лучших времен».

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ НА КАМЕННОЙ РЕЧКЕ

1

К переправе у Гусинова брода две дюжины конных воев Ратши, русы и гунны, подошли скрытно: Ратша опасался, что уже там могла быть засада, выставленная зловредным Мундцуком, точнее его верными клевретами. Напороться на нее и, значит, раскрыть раньше срока их коварные планы, даже при мирном соприкосновении сторон, не говоря уже о ратном столкновении, — никак не входило в помыслы Ратши и Ругила. Поэтому подвигались к броду не прямой, открытой всем ветрам и взглядам дорогой, а береговой кромкой, густо заросшей кустарником и подлеском. Прислушивались: не застрекочут ли сороки — любительницы оповещать лесных обитателей о присутствии людей.

Однако ничего подозрительного обнаружить не удалось. Мирно пели невидимые в зелени птицы, тихо плескались, набегая на берег, неспешные волны Семи. Лошади, не чувствуя опасности и присутствия себе подобных из чужих стойл и табунов, были спокойны, шли уверенной трусцой. Будь какая-либо опасность, они уж точно бы всхрапнули или тревожно заводили бы ушами. Но вот кустарник как-то разом пресекся, и показался брод. Темный и широкий, пугающий своей шероховато-серебристой рябью, загадочностью.

— Переправляемся, — подал команду Ратша, убедившись, что опасность не подстерегает. — Сначала русы, а вои Ругила на всякий случай прикрывают их из луков с этого берега. Потом наоборот, русские лучники уже с того берега прикрывают переправу воинов Ругила.

И русы и гунны причину похода ведали, поэтому нисколько не удивились излишней предосторожности своего вождя. Предосторожность — не трусость, она в деле воинском необходима, как копье или лук со стрелами, как меч острый или как конь быстрый. Да и боги удачу посылают не тем, кто наобум и авось в драку лезет — лишь бы влезть, а тем, кто с осторожкой, с размышлением к этому подходит. Не даром же говорится, что сначала семь раз отмерь, а уж потом отрежь!

Тихонько зацокав на комоней, направляя их в воду Семи, тронулась дюжина русов. Комони, не желая покидать земную твердь и вступать в водную зыбь, недовольно всхрапнули, завертели мордами, закосили лиловыми глазами, стали перебирать на месте передними ногами. Некоторые так вообще попытались попятиться назад, но были быстро усмирены крепкими руками всадников и удилами узд.

Семь в месте брода была широка, но спокойна и мелководна, так что комони, смирясь и успокоясь в жилистых руках всадников, ступая по твердому песчаному дну, преодолели ее довольно быстро. На береговую твердь же выскакивали вообще резвыми и повеселевшими, лишь изредка грациозно повернув шеи, оглядывались назад: мол, и чего же мы боялись?.. Одно удовольствие: и уставшее за долгую дорогу тело освежили в прохладных струях реки, и от гнуса, кровь сосущего, хоть на время избавились.

Выбравшись на берег, русичи, достав луки и возложив на тетивы стрелы, быстро рассредоточились, зорко наблюдая за окружающим миром, готовые в любой момент отразить наскок чужих воев и прикрыть переправу гуннских воев, которым в этот момент не очень-то сподручно было защищаться. Тут в оба ока смотри, чтобы конь-комонь ненароком не споткнулся да не скрылся с головой под водой — тогда, считай, пропали оба.

Однако переправа прошла без сучка и задоринки, все вои благополучно выбрались на небольшую травянистую ладошку — кромку противоположного более крутого берега спокойной Семи.

Далее выход из брода уходил в седловину балки и шел по дну яруги с высокими, но пологими склонами, которые, чем дальше находились от берега, тем гуще были покрыты кустарниками и деревьями, переходившими в темный бор.