Золото и мишура

В 1936 году Джоэл Коллингвуд объявил о создании «Коллингвуд фаундейшн». Были выпущены акции на пятьдесят миллионов долларов группы «В», не дающие права участия в голосовании. «Коллингвуд фаундейшн» постоянно финансировала медицинские исследования Мемориальной больницы Арчера Коллингвуда. Джоэл, сделавшись таким же известным филантропом, как его бабка Эмма, предоставил несколько миллионов долларов из собственных средств на благотворительные нужды, а также продолжал поддерживать Музей изящных искусств Арчера и Арабеллы Коллингвуд: этому музею он передал отцовскую коллекцию картин импрессионистов и постимпрессионистов. В память об оставившей ему миллионы долларов Зите Джоэл основал для Стенфордского университета фонд в размере одного миллиона долларов. Из этого фонда получали средства нуждающиеся студенты, продемонстрировавшие незаурядный талант в сфере дизайна.

Джоэл так никогда и не научился играть в бейсбол, а Лаура так никогда и не была «принята» обществом Сан-Франциско. Они счастливо прожили до 1956 года, когда Джоэл умер от рака.

Спенсер Коллингвуд, которому исполнилось двадцать шесть лет, выпускник Принстона, наследовал все отцовское богатство, которое, по оценке журнала «Тайм», превосходило сумму в пятьсот миллионов долларов. Но на встрече всех членов семьи, а встреча такая состоялась в особняке Коллингвудов в Сан-Франциско, Спенсер объявил о своем нежелании заниматься семейным бизнесом, сказав при этом, что больше всего ему нравится жить на ранчо и заниматься фермерством. По условиям соглашения, выработанного семейными адвокатами, Спенсеру были переданы в собственность 25 процентов ранчо «Калафия». Контроль за «Коллингвуд корпорейшн» был передан 31-летнему кузену Спенсера, сыну Алистера и Шарлотты Бретт. Это был выпускник Гарварда Джеффри Бретт.

В 1960 году Спенсер Коллингвуд женился на Сильвии Девитт, занимавшей видное положение в обществе Лос-Анджелеса. На следующий же год Сильвия родила ему девочку, которой мать и отец дали имя Клаудиа.

В 1980 году, через два года после смерти Беулы Снодграсс, она же Дикси Давенпорт, она же Лаура Лорд Коллингвуд, а смерть эта была вызвана передозировкой барбитуратов (о смерти не говорили как о самоубийстве, несмотря даже на то, что после смерти мужа Лаура пристрастилась к выпивке и у нее были серьезные проблемы со спиртным) — так вот, после ее смерти Отдел кинематографии музея Современного искусства в Нью-Йорке устроил первую ретроспективу фильмов Лауры Лорд. Критики назвали исполнение ею роли в фильме «Леди ночи» классическим.

Эпилог

Настоящее золото: ничья цена

Когда «Боинг-747» начал снижаться, подлетая к лос-анджелесскому аэропорту, Клаудиа Коллингвуд посмотрела в иллюминатор салона первого класса на пурпурный смог, который подобно гигантскому покрывалу висел над огромным мегаполисом. Солнце медленно садилось за Тихий океан, осталась лишь небольшая полоска светила.

— Жутковатая эта все-таки красота, не так ли? — заметил средних лет бизнесмен, сидевший в кресле рядом с Клаудией. Во время длительного перелета из Нью-Йорка он заговаривал с ней о самых различных предметах, а также выпил две бутылки превосходного «Джордан Уайнери каберне савиньон» урожая 1980 года.

— Это смог-то? — спросила Клаудиа. — Вы думаете, он красив?

— В нем красота смерти, — ответил мужчина. Заметив, что он уже не вполне четко произносит слова, она решила, что «каберне» оказало на него большее, чем она думала, воздействие. — Все эти миллионы автомобилей там, внизу, все производят и производят свои выхлопы… И это никогда не прекратится, смог будет делаться все более и более густым — до тех пор, пока все люди не задохнутся. И — пффф! — конец Калифорнии.

Клаудиа опять посмотрела в иллюминатор. Самолет сейчас находился в самой гуще смога, и огни города были сейчас неразличимы. Конец Калифорнии.

С такой мыслью не очень-то приятно возвращаться домой.

— Папочка, я сейчас в Бель-Эйр, — говорила она по телефону два часа спустя.

— Добро пожаловать домой, девочка, — сказал Спенсер Коллингвуд, находившийся сейчас в гараже, расположенном в полумиле от главного дома на ранчо «Калафия».

— Я взяла машину напрокат и завтра утром, как только проснусь, сразу же приеду. Подумал ты насчет Джеффри с тех пор, как я звонила тебе из Парижа?

— Разумеется, подумал. Трусливый, подлый подонок, пытающийся за моей спиной продать ранчо кучке иностранцев! Впрочем, и черт с ним! Я отлично знаю, почему он пытается это сделать, завтра я все тебе расскажу. Как там твой супруг?

— Папочка, я с ним развожусь.

— Что?

— Во время полета я приняла окончательное решение. Кстати, о трусости и подлости: он подставил меня лорду Нортфилду и Билли Чингу, и теперь я больше ни в чем не могу ему доверять. Ты был прав, я сделала ошибку.

— Аллилуйя! Значит, ты возвращаешься домой насовсем? Не вернешься больше во Францию?

— Совершенно верно.

— Черт возьми, это самые приятные слова, какие я слышал за много лет. И никакого разбитого сердца?