Золото и мишура

— Понятно. — Феликс провел указательным пальцем по губам. Эмма часто видела этот жест, означавший, что отец крепко задумался. — Видишь ли, я ничего не имею против мистера Кларка, — продолжил отец. — Более того, мы все перед ним в долгу за то, что благодаря именно ему нам удалось сохранить хоть часть нашего состояния. Между прочим, после того что произошло прошлой ночью, я немало размышлял о том, нужно ли нам вообще продолжать путь в Калифорнию при наших-то заметно уменьшившихся средствах. И все-таки пришел к выводу, что денег наших вполне достаточно для того, чтобы вполне прилично обосноваться в Калифорнии, хотя мы и не сможем наладить жизнь на таком высоком уровне, о котором я раньше мечтал. Скажи, ты одобряешь это мое решение?

— Разумеется, папочка. Мне и в голову не приходило, что мы не поедем в Калифорнию.

— Да, но такая мысль пришла в голову мне. Но раз уж мы все-таки заплатили за билеты на «Императрицу Китая», а заплатить пришлось весьма значительную сумму…

Феликса прервал мрачный рев пароходной сирены. Вытащив из кармашка золотые часы, он посмотрел на циферблат.

— Полдень, — сказал он. — Какие бы недостатки ни были у этого корабля, он, по крайней мере, идет по расписанию. Мы должны отплыть из Каира ровно в полдень.

Пароход вздрогнул, и Эмма услышала отдаленное «шш-шш-шш», издаваемое начавшими вращаться колесами. Феликс положил часы в кармашек.

— А ты знаешь, — продолжил он, — что мистер Кларк не настоящее его имя?

— Да, но как ты об этом узнал?

— Об этом говорит весь пароход. По-видимому, твой юный любовник ограбил в Огайо банк.

Эмма вся напряглась от тревожного чувства.

— Папочка, что случилось?

— Примерно два часа назад, вскоре после того как мы пришли в Каир, на пароход явилась полиция и арестовала мистера Кларка, которого в действительности зовут Коллингвуд, если не ошибаюсь.

— Арчер! — Эмма вскочила с постели. — Я должна пойти к нему! Где он?

— Его арестовали и увели на берег. Он будет отправлен обратно в Огайо, где его будут судить…

— Арчер!

Эмма ринулась к двери, но Феликс поднял трость, преграждая дочери путь.

— Слишком поздно. Пароход уже отошел от причала.

С гневным выражением лица она резко обернулась, ее восхитительные аметистовые глаза были наполнены слезами.

— Почему же ты не разбудил меня? — почти крикнула она.

— Ты должна забыть мистера Коллингвуда, Эмма. Поначалу тебе будет очень больно, я понимаю, однако ты должна забыть…

— Ты специально сделал все это! Ты дал мне возможность спать, когда они арестовывали и уводили его. — В ее глазах мелькнуло паническое выражение. — Это наверняка корабельный эконом выдал Арчера.

Отведя отцовскую трость в сторону, Эмма выбежала из каюты, оставив дверь раскрытой.

— Эмма!

Она бежала босиком, в неглиже.

— Эмма, вернись!

Она бежала на корму, расталкивая глазеющих на нее пассажиров, и наконец достигла палубного ограждения. Возле правого борта со звуком «шш-шш-шш» вращались огромные лопасти, приводящие судно в движение. Опускаясь в воду, каждая лопасть вскоре выныривала на поверхность, поднимая тучу брызг, и каждый гребок все более и более отдалял пароход от иллинойского берега, все далее уносил его по волнам Миссисипи. Ветер трепал волосы Эммы, которые рассыпались на множество кудрявых черных локонов. Она уставилась на маленький прибрежный городок Каир, который все более отдалялся, тая вдали.

— Арчер! — зарыдала Эмма.

Двое средних лет коммерсантов из Луисвилля поспешили прийти ей на помощь, иначе Эмма рухнула бы на палубу.

— Мой дорогой господин де Мейер! — воскликнула графиня Давыдова, подойдя к Феликсу, в то время как двое мужчин осторожно перенесли Эмму в ее каюту. — Что могло случиться с вашей очаровательной дочерью?

— Боюсь, — печально сказал Феликс, — что только что разбилось ее сердце.

Глава шестая