Золото и мишура

— Важно то, в какой именно день позвонил Джеффри. А позвонил он через два дня после того, как в прошлом году был обвал на Бирже. Спенсер же был уверен, что Джеффри сильно играл на Бирже и прогорел. Он тогда нанял бухгалтерскую фирму, чтобы сделать аудиторскую проверку всех бумаг, однако они так ничего и не сумели отыскать. Впрочем, и отыскивать было нечего. Однако нутром чую, что ваш отец был прав в своих подозрениях.

Клаудиа усмехнулась.

— Еще одним высококлассным вором в семействе Коллингвудов стало больше. Что ж, неудивительно. Отец нередко повторял, что Джеффри — то, что Наполеон сказал о Талейране.

— А именно?

— «Дерьмо в шелковых носочках».

— Хорошо сказано.

Она вдруг поняла, что сидит, уставившись на замершую выхлопную трубу машины, которая оказалась в пробке перед ними. Она припомнила мужчину в самолете. Из труб будет валить и валить дым, пока все вокруг не задохнется… Конец Калифорнии.

— Нет, еще не конец! — внезапно с чувством сказала она.

— Простите?

— Калифорнии еще не конец. Один мужчина в самолете говорил, что смог будет все сгущаться, пока в один прекрасный день все не задохнутся и это будет конец Калифорнии. А папочка жертвовал экологам миллионы долларов. Мы все должны бороться со смогом и загрязнением природы точно так же, как я должна бороться с Билли Чингом и Найджелом Нортфилдом. Помню, когда были на яхте Найджела, там с нами была эта жуткая женщина Перфюм…

— Жена Билли?

— Да. Так вот Билли говорил, что с Америкой покончено, что ее превратили во второсортную страну и что рано или поздно мы опять превратимся в колонию, потому что богатые иностранцы скупят Америку. Но этого не произойдет! Я в долгу перед всеми моими предками — даже если иные из них и были не чисты на руку — и буду бороться против богатых чужеземцев. Билли Чинг и Найджел не получат ранчо «Калафия»!

Артур внимательно посмотрел на сидевшую рядом с ним ослепительную блондинку. Ее экспрессивность произвела на него впечатление. Он всегда слышал, будто Клаудиа Коллингвуд — избалованная богатая девушка, сумевшая выскочить замуж за французского графа. Однако сейчас она предстала в новом свете.

В Клаудии была стальная воля Эммы де Мейер.

В 1982 году изящный 58-этажный небоскреб из стали и стекла был выстроен и открыт на Монтгомери-стрит в Сан-Франциско. Церемонию открытия возглавлял Джеффри Бретт, который посвятил новый «Коллингвуд-билдинг» Эмме, Арчеру, Скотту и Феликсу, чьи имена и даты жизни были запечатлены в бронзе в вестибюле небоскреба. «Коллингвуд корпорейшн» разрослась до размеров, о которых люди XIX века даже и помыслить не могли. Сейчас корпорация владела 5 телестанциями, 89 газетами, 10 журналами, 2 издательствами; кроме того, корпорация сдавала старую студию Джоэла на бульваре Санта-Моника в аренду одной из телевизионных компаний, которая специализировалась на пудрящих мозги игровых программах; корпорации принадлежали «Пасифик Бэнк энд Траст», страховая компания «Золотой штат», чьи капиталы составляли несколько миллиардов долларов, а также немало земли. В «Коллингвуд корпорейшн» входила и старенькая судоходная компания Кинсолвинга, с которой, собственно, и началось накопление капитала, однако без лишних сантиментов эта компания, ставшая в 1970-х годах убыточной, была продана, а полученные от продажи миллионы реинвестированы в одну из авиакомпаний, в фирму по изготовлению бумаги, в компанию по производству крекеров, в аптечную фирму и винодельческую фирму. Гигантская корпорация, подобно многим другим изрядно разросшимся компаниям, протянула свои щупальцы едва ли не во все важнейшие отрасли. И контролировал всю эту финансовую империю из «Коллингвуд-билдинг» 64-летний Джеффри Бретт.

Давно уже юристы взяли контроль над управлением колоссальными коллингвудовскими капиталами. Юристы пытались использовать всякую брешь в законах о налогообложении и делали все возможное для того, чтобы каждый член обширной семьи был в финансовом отношении человеком независимым и состоятельным. Однако все рычаги финансовой власти по-прежнему оставались в руках представителей мужской ветви Коллингвудов, и после смерти Джоэла контроль над капиталами перешел по наследству к Спенсеру. Но когда Спенсер в 1956 году объявил о своем нежелании заниматься вопросами корпорации, эта давняя фамильная традиция была нарушена. В соглашении, которое выработали юристы, контроль за делами корпорации переходил в кузену Спенсера Джеффри Бретту, а ему и его наследникам была передана половина ранчо, которое Спенсер так любил. Более того, Спенсер был вовсе не из тех людей, которых — подобно его предкам — завораживает накопление капитала. Произведения искусства, драгоценности, роскошные дома — все это вызывало в нем смертельную скуку, и потому он распродал все драгоценности, которые получил в наследство, в том числе свое Берлингамское поместье; словом, все, что было, он продал Джеффри. Спенсер, правда, оставил себе немало золота, однако блеск перешел к той ветви семьи, которую возглавлял Бретт.