Золото и Пламя (СИ)

— Это хорошо. — Ответила та. — Боль означает, что твое тело перестроилось. Было бы хуже, если бы не было изменений. Моя дочь согласилась отбыть к моей сестре. Я честно и ответственно выполнила свою часть, надеюсь, с вашей стороны то же последует.

— Мы доставим твою дочь в целости и сохранности. — Ответил Некромант. — С ней ничего не случиться.

— Ты точно этого хочешь? — Обратилась к сестре старшая принцесса.

— Да. — Ответила девушка, немного дрожавшим голосом. — Когда выходим?

— Сейчас. — Ответила Раадель. — Ты собрана, мы тоже. Нет смысла тянуть. Прощайся и в путь. Было очень приятно у вас погостить, надеюсь, никогда больше не свидимся.

Раадель подобрала сумки, кивнула ведьмам и уверено зашагала через поляну к единственному выходу в горах. Некроманты, так же подобрали сумки, кивнули на прощанье ведьмам и последовали за Ангелом. Я видела смятенье девушки, видела, что ей страшно, но как поддержать ее не знала. Поэтому я, Лира, Эрханд и Граэль просто улыбнулись ведьмам и с оставшимися вещами последовали к выходу.

— Послушай, Эстель. — Донесся до меня голос верховной ведьмы. — Если ты этого не хочешь, я никогда не заставлю тебя уходить. Но я надеюсь, у тети тебе станет лучше. Если что-то случиться дай мне знать, я примчусь без промедления… Эстель?

Девушка ничего не ответила, я слышала ее шаги позади нас. Значит, наш путь теперь лежит на юго-запад к полевым ведьмам. Ведьма шла очень тихо, пару раз я даже оборачивалась, что бы проверить идет ли она за нами или вернулась в Крепость. Перед самым выходом, отряд остановился. Девушка очень долго и молча смотрела на Крепость, никто ей не мешал. Ее волнение, ее страх и неуверенность буквально пронизали воздух вокруг нее. И все понимали, что никакие слова ее сейчас не убедят в том, что ей лучше — идти вперед или оставаться дома. Она должна была решить сама. И она решилась. Не уверенно и с очень большим страхом, она сделала шаг в сторону выхода. Последний шаг, который закрыл от нас Крепость, но открыл проход вперед к выходу из гор. Эрханд попытался приободрить девушку, а она смотрела на него с большим доверием.

Ведьмы не обманули, за ближайшим поворотом мы сразу вышли из гор. Мы вновь оказались на подгорной дороге, но уже намного ниже и ближе к поселению. Оно маячило в стороне, окутанное дымом с печей. Здесь было на много холоднее, чем в горах. Да и день неуклонно катился к закату. Мне очень не хотелось вновь ночевать под открытым небом, так же как и всем. Поэтому отряд в предвкушении теплых и мягких постелей радостно зашагали вперед. С выходом из гор, спало и напряженное молчание, вызванное в основном страхами ведьмы. Но теперь, когда она уже хоть и робко, но шла за нами, вернулись перепалки Некроманта и Ангела по вопросу Света и Тьмы, шутки Эрханда, да и Граэль стал на удивление открыт и общителен. Он с удовольствием рассказывал Лире истории, которые поведала его мать. Я заметила, что вместе с блондинкой дракона внимательно слушала и Эстель. Хмурая и молчаливая, сейчас она выглядела заинтересованной и углубленной в рассказ. Девушка немного расслабилась, а значит, и наша дорога будет намного легче.

Спустившись с дороги, мы сделали привал. Граэль в это время, превратившись в орла учил птенца летать. Последний подпрыгивал, растопыривал крылья, и неуклюже падал вниз. Под эту забаву Некромант раздал каждому по куску пирога и какую-то теплую настойку. Лира, каждый раз, когда птенец делал успехи, отламывала кусочек мяса и кидала ему в качестве угощения. Очень быстро малыш смекнул, кто его кормит и за что. Он неуклюже припрыгал от Граэля к Лире, и теперь пытался взлететь около нее, ожидая лакомство. Веселое настроение захватили и угрюмую Эстель. Пару раз я видела, как она улыбается, а в ее карих глазах появился радостный огонек. Но, в общем, она выглядела очень плохо. Сейчас под солнцем она выглядела очень худой, впавшие скулы, торчащие кости на руках, ключицах, обескровленное лицо и почти синие губы. Годы заточения и отказа от еды не пошли ей на пользу. Я искренне надеялась, что ее мать права и тетка сможет вернуть девушку к жизни. Все это выглядело каким-то не правильным. Меня воспитали в строгости и суровости острова. У нас не было разноцветных тканей, украшениями были в основном ракушки, а платья донашивались за старшими сестрами. Сладости мы получали лишь по праздникам, а изысканные лакомства еще реже. Но все это не мешало нам быть счастливой семьей, где родители гордились детьми, где дети обожали и уважали своих родителей. Где боль другого, принимали как свою, где никто и никогда не навязывал какими быть. Были, конечно, и правила и традиции, и даже надежды, но никто бы не позволил собственной дочери чахнуть в сыром подвале в одиночестве.