Золото и железо. Кларджес

Амаранта Джасинты прошептала с притворным ужасом: «Как вы смеете говорить такие вещи! Объясните — в чем состоит мое преступление? Не поскупитесь на отвратительные, кровавые подробности».

Кудеяр кивнул: «Разрешенное законами пропорциональное соотношение — один амарант на каждые две тысячи населения. Когда вас приняли в Общество Амарантов, Актуарий зарегистрировал этот факт. Две тысячи черных лимузинов двинулись по улицам Кларджеса, открылись две тысячи дверей, две тысячи несчастных, лишенных любых надежд и упований, покинули свои дома и поднялись по трем ступенькам в зияющую темноту — две тысячи раз…»

Голос амаранты Джасинты стал резким, как звуки скрипки под смычком неумелого мужлана: «В этом нет моей вины. Все продвигаются на равных основаниях».

«Да-да, — усмехнулся Кудеяр. — Ты умри сегодня, а я — завтра. Всего-навсего борьба за выживание — пусть даже сегодня она яростнее и безжалостнее, чем когда-либо в истории человечества. Вы ослепили себя. Вы руководствуетесь лживыми теориями, внушили себе позорную одержимость — и не только вы, но и все вокруг. Если бы вы посмели взглянуть в лицо действительности, городские паллиатории не были бы битком набиты».

«Браво! — воскликнул канцлер Аймиш, незаметно оказавшийся сзади. — Неортодоксальный взгляд на вещи. Редко приходится слышать столь энергичное и убежденное изложение очевидно ошибочной теории!»

Кудеяр поклонился: «Благодарю вас». Кивнув амаранте Джасинты, он скрылся в толпе.

3

Кудеяр присел на скамью в тихом уголке. Амаранта Джасинты пригласила его сюда, чтобы удостоверить его личность — если не с помощью амаранта Абеля Мондевиля, то с помощью биотелеметрических данных, которые она упросила добыть Анастасию де Фанкур при посредстве поклонника Анастасии, Винсента Роднэйва.

Кудеяр вынул микрофильмы и попытался разобраться в данных настолько, насколько это было возможно без специальных очков. Изображение на каждой пленке было слегка размытым — так, как если бы накладывались один на другой два сегмента матрицы координат. На каждом микрофильме было два красных крестика, один — четкий и яркий, другой — блеклый и немного расплывчатый. Судя по всему, биотелеметрические показатели Гэйвина Кудеяра и амаранта Грэйвена Кудесника были совершенно идентичны. Кудеяр разорвал эти две пленки на мелкие кусочки.

После этого он снова внимательно изучил пленку с данными амаранты Анастасии. Так же, как на его собственных микрофильмах, в этом случае имело место явное наложение двух изображений. «Почему это так?» — пытался понять Кудеяр. Очевидно, какой-то механизм воспроизведения личной информации в Актуарии был неисправен. Возникало впечатление, что одновременно распечатывались характеристики двух людей. Но это было невозможно! Характеристики альфа-волн, излучаемых мозгом каждого человека, неповторимы.

Ему пришло в голову возможное объяснение загадки — и, почти одновременно, его осенило потрясающее подозрение: концепция настолько невероятных масштабов, что сперва она показалась ему подсознательной насмешкой над своей склонностью фантазировать…

«Но если моя гипотеза справедлива, где именно допущена ошибка?»

Кудеяра охватило возбуждение. Детали не так уж трудно было продумать — уже через несколько секунд ему был ясен план дальнейших действий.

Стройное стаккато фанфар прервало его размышления. Шум разговоров смолк, светильники выставочного зала почти погасли.

4

Часть стены отодвинулась — открылась авансцена с черным занавесом. На авансцене появился молодой человек приятной наружности:

«Уважаемые друзья и покровители искусств! Мы рады предложить вашему вниманию редчайшее выступление самой знаменитой исполнительницы пантомим в истории человечества. Само собой, я имею в виду амаранту Анастасии де Фанкур!

Сегодня она позволит нам заглянуть за фасад видимости и разоблачит подлинное! Ее программа, разумеется, непродолжительна, и Анастасия попросила меня заранее принести извинения за импровизационный характер ее выступления — но извиняться тут не за что. Ассистировать знаменитой артистке будет прилежный, но, по существу, неуклюжий новичок, Адриан Босс — то есть ваш покорный слуга».

Откланявшись, молодой человек отступил за занавес; в зале стало темно.

Черный занавес дрогнул, перед ним зажглось пятно света, но в освещенном овале никого не было.