Золото и железо. Кларджес

«Пойдем, Гэйвин! — она провела его по коридору. — Подумай только! Ты узнаешь в точности, чтó я о тебе думаю!»

«Значит, ты все равно заставишь меня снять маску», — пробормотал Кудеяр.

«Конечно! Разве ты не собирался это сделать так или иначе сегодня ночью? Или ты надеялся заключить меня в объятия, не снимая бронзовую маску?»

Служитель провел их в отдельные кабинки: «Здесь вы можете раздеться. Повесьте на шею пронумерованную табличку на цепочке. Возьмите с собой микрофон и, в ответ на любое замечание со стороны тех, кто вам встретится, похвальное или критическое, называйте в микрофон номер собеседника и выражайте свое мнение — так, чтобы вас не слышали окружающие. Перед тем, как вы покинете храм, вам выдадут распечатку отзывов других посетителей храма о вас».

Через пять минут в центральный зал вышла амаранта Джасинты Мартин. У нее на шее висела табличка с номером 202, у нее в руке был маленький микрофон. На ней не было никакой одежды.

Пол центрального зала был устлан глубоким жестковатым ковром, удобным для обнаженных ступней. Полсотни голых мужчин и женщин всех возрастов бродили по залу, завязывая разговоры.

Появился Гэйвин Кудеяр, с номером 98 на табличке — человек выше среднего роста, на первый взгляд моложавый, хорошо сложенный, жилистый и мускулистый. У него были густые темные волосы, бледно-серые глаза и красивое, выразительное, но грубовато-суровое лицо.

Подойдя к вечной Джасинте, он посмотрел ей в глаза и спросил срывающимся от напряжения голосом: «Почему ты так пристально меня разглядываешь?»

Она резко отвернулась и обвела глазами зал: «Теперь нам полагается прохаживаться, позволяя другим оценивать нашу внешность и наше поведение».

«Здесь люди выражают мнения с неприятной откровенностью, — заметил Кудеяр, одновременно изучая ее с головы до ног. — Тем не менее, твоя внешность не заслуживает никакой критики». Он поднес микрофон ко рту и тихо произнес несколько фраз: «Теперь мое искреннее восхищение зарегистрировано».

Минут пятнадцать они бродили по ярко освещенному залу, с удовольствием погружая ступни в прохладный ворс ковра, и обменивались несколькими фразами со встречными, стремившимися делать то же самое. После этого они вернулись в свои кабинки и оделись по-прежнему. У выхода им выдали по сложенному вдвое листку бумаги с напечатанными снаружи словами «НЕПРИКРЫТАЯ ИСТИНА». Внутри содержался перечень замечаний, высказанных теми, с кем они встретились в «храме» — в общем и в целом в высшей степени откровенных, резких и прямолинейных.

Амаранта Джасинты сперва нахмурилась, затем хихикнула и покраснела, после чего продолжала читать, насмешливо и чуть раздраженно поднимая брови.

Кудеяр сначала взглянул на свой листок почти пренебрежительно — но тут же резко наклонился к тексту и стал читать с напряженным сосредоточением:

«Я вижу знакомое лицо — где и каким образом я видела этого человека? Точно не помню. Внутренний голос подсказывает имя: амарант Грэйвена Кудесника! Но Кудесник, Чудовище из Чудовищ, предстал перед судом — его приговорили, его отдали в руки палачей! Кто, в таком случае, этот человек?»

Кудеяр поднял глаза: амаранта Джасинты наблюдала за ним. Он аккуратно сложил отчет и засунул его в карман: «Ты готова?»

«Конечно».

«Тогда пойдем отсюда».

II

1

Гэйвин Кудеяр проклинал себя: безмозглый волокита, как он позволил себе распуститься! Легкомысленно увлеченный очаровательным личиком, он пустил коту под хвост семь лет непрерывной бдительности!

Джасинта могла догадываться о том, что происходило в уме Кудеяра. Бронзовая маска скрывала его лицо, но кулаки его непроизвольно сжимались, когда он читал отзыв, пальцы дрожали, когда он складывал листок бумаги и засовывал его в карман.

«Твое самомнение уязвлено?» — спросила амаранта Джасинты.

Кудеяр повернулся к ней; глаза его горели в отверстиях маски. Но когда он заговорил, голос его звучал тихо и сдержанно: «Меня трудно уязвить. Давай снова передохнем на минутку в „Памфилии“».

Они пересекли бульвар и устроились за столиком приятного кафе на террасе, украшенной орхидеями, красным мускатом и жасмином. Настроение беззаботного флирта, однако, испарилось — Кудеяр и его спутница погрузились в свои мысли.

Они сидели у самой балюстрады — до веселящейся толпы было рукой подать. Робот-официант принес высокие тонкие рюмки с пряной настойкой. Некоторое время они пробовали ее в молчании.

Амаранта Джасинты тайком поглядывала на бронзовую маску, представляя себе скрывающееся за ней сардоническое проницательное лицо. Еще один образ предстал перед ее глазами — непрошеный, как неожиданно пришедшее в голову решение задачи — образ высокого жреца в Тонпенге, запечатлевшийся в памяти прежней Джасинты и вызывавший у нее неописуемый ужас.

Бессмертная Джасинта содрогнулась. Кудеяр быстро взглянул на нее.