Золото и железо. Кларджес

Они прошлись между рядами коек. Все лица пациентов были разными, но отличались одним общим свойством: выражением глубочайшей меланхолии, безнадежного уныния.

«Боже ты мой! — пробормотал Кудеяр. — Только посмотрите на них… Они в сознании? Они о чем-то думают? Их лица отражают то, что они чувствуют?»

«Они живы. На каком-то уровне их мозг продолжает функционировать».

Кудеяр покачал головой.

«Не рассматривайте их, как человеческих существ, — посоветовал Каддиган. — Это возложит на вас непосильное бремя. С нашей точки зрения пациенты — не более чем элементы процесса продвижения, манипуляция которыми позволяет заслуживать баллы по шкале подъема… Пойдемте, я покажу, чтó вам придется делать».

3

Кудеяр находил свои обязанности в высшей степени неприятными. Будучи фельдшером, он должен был мыть полы, проветривать палату, принудительно кормить тридцать шесть коматозных пациентов, менять их постельное белье и удалять их испражнения и мочу — при том, что каждый из пациентов мог в любой момент перейти в буйное маниакальное состояние. Кроме того, Кудеяр был обязан вести записи, а также оказывать помощь Каддигану и Базилю Тинкупу в том, что касалось любых особых методов лечения или физических упражнений.

Базиль Тинкуп заглянул в палату примерно в обеденное время и, судя по всему, находился в отличном настроении. Хлопнув Кудеяра по спине, он посоветовал: «Не слишком обижайся на насмешки Сета — в сущности он достаточно сообразительный парень».

Каддиган поджал губы и посмотрел куда-то в угол: «Пожалуй, мне пора пообедать». Сухо кивнув, он вышел из палаты размашистыми шагами. Базиль потянул Кудеяра за руку: «Пойдем, я покажу тебе нашу столовую — мы хорошенько закусим и посмотрим, что еще нужно будет сделать».

Кудеяр обернулся к рядам больничных коек: «А как быть с пациентами?»

Базиль скорчил комическую гримасу: «В самом деле, как быть с пациентами? Куда они денутся? Что с ними может случиться? Они лежат себе, как трупы в морозильнике, а даже если они, паче чаяния, оттают и воскреснут — что с того? Прутья выскочат из пола и никуда их не выпустят; они разорвут в клочья свои постели, устанут и снова заснут».

«Пожалуй, с практической точки зрения твой подход имеет смысл».

«Не только — это единственно возможный разумный подход!»

Столовая занимала прозрачную полусферу, выступавшую из основного здания паллиатория — отсюда открывался вид на синевато-серую реку и окружавший ее солнечный пейзаж. Столы образовывали концентрические полуокружности, а стулья были расставлены так, чтобы все сидели спиной к зданию. Базиль подвел Кудеяра к столу в дальнем конце одной из внутренних полуокружностей — его выбор места в столовой был сделан по привычке и без расчета, но соответствовал его скромному положению в больничной иерархии. Другие посетители столовой отнеслись к появлению Базиля с прохладцей.

Усаживаясь, Базиль подмигнул Кудеяру: «Как видишь, всюду процветает ревнивый карьеризм».

Кудеяр неопределенно хмыкнул.

«Они знают, что я продвигаюсь, — беззаботно продолжал Базиль. — Можно сказать, выхватываю у них из-под носа награду, на которую они рассчитывали. Их это исключительно раздражает».

«Их можно понять».

«Весь этот народец, — Базиль обвел помещение широким жестом, — полон подозрений и мучается приступами зависти. Так как крутизну моего подъема невозможно не замечать, они порочат меня за спиной, как деревенские сплетницы. Не сомневаюсь, что, разговаривая с тобой, Сет Каддиган осуждал мои методы — не так ли?»

Кудеяр рассмеялся: «Не совсем так. Он сказал, что ты руководствуешься нетрадиционными принципами, и что это его беспокоит».

«И правильно! Пусть беспокоится! Мы начали работать в паллиатории на равных основаниях. Каддиган забил себе голову гипотезами, основанными на классических исследованиях, о которых он узнал из четвертых или пятых рук. Я игнорирую все это устаревшее барахло и, если можно так выразиться, играю на слух».

К каждому из них подплыло голографическое меню с четким текстом, словно набранным буквами из тонкой светящейся проволоки. Базиль заказал салат-латук, маринованную сельдь и сухарики, заметив, что после слишком плотного обеда он обычно тяжеловато себя чувствует: «Сет Каддиган все время тревожится, его снедает жалость к себе — и он оттачивает остроумие вместо того, чтобы развивать практические навыки психиатрии. А я, хм… может быть, я слишком много болтаю. Они считают, что я — пустобрех. Что ж, с меня как с гуся вода. Наше общество — самое устойчивое социальное образование в истории человечества, в нем не заметно никаких признаков грядущих изменений. Тем не менее, можно ожидать, что самое характерное для этого общества заболевание, маниакально-кататонический синдром, будет наблюдаться все чаще. Это наш враг, на него нужно нападать агрессивно, без экивоков». Кудеяр, занятый отбивной с кресс-салатом, понимающе кивал.