Золото императора

– Хочу устроить судьбу своей воспитанницы Констанции, – усмехнулся Руфин. – Подыскиваю ей жениха. Собственно, уже нашел.

– Констанция – это та маленькая девочка, дочь императора, которую мы вырвали в Риме из рук комита Федустия?

– У тебя хорошая память, рекс, – охотно подтвердил патрикий. – Теперь бутон распустился в прекрасную розу и требует тщательного ухода.

– И кто он, будущий обладатель этого сокровища?

– Боярин Гвидон.

– Достойный выбор, – кивнул Оттон. – За Гвидоном твоя воспитанница будет как за каменной стеной.

– Кудесница Власта придерживается того же мнения.

Упоминание о кудеснице богини Лады заставило Оттона насторожиться. Похоже, Руфином двигало не только желание отдать свою воспитанницу за хорошего человека. Все-таки речь шла не о простой девушке, а о дочери императора. И вокруг юной Констанции уже выстраивалась сложная интрига с далеко идущими последствиями. Впрочем, тонкую игру патрикия и кудесницы запросто могла поломать грубая сила в лице кагана Баламбера.

– Гуннская орда, покончив с герулами и боспорцами, непременно повернет на Русколанию, – мрачно предрек Оттон. – А потом хлынет на Дунай всесокрушающей волной.

– Гунны так сильны? – нахмурился Руфин.

– С каждой победой они становятся все сильнее. Ибо поверженные племена переходят на их сторону.

– Может, это и к лучшему, – сделал неожиданный для рекса вывод патрикий.

– Почему?

– В мутной воде всегда проще ловить рыбу, – усмехнулся Руфин. – Я не спросил тебя о Придияре?

– Похоже, свою рыбу он уже отловил, – вздохнул Оттон. – Я не видел его со дня битвы у Днепра. Там полегло пятьдесят тысяч готов. Это наша плата за твою хорошую рыбалку, патрикий.

– Извини, рекс, – покачал головой Руфин. – Я неточно выразился. Остановить Баламбера мне не под силу, зато я готов использовать волну, поднятую им, чтобы сокрушить всех своих врагов. Не скрою, мне мешал Герман Амал, верный союзник Рима, но он ведь мешал и тебе, Оттон Балт. Теперь и у меня, и у тебя развязаны руки. Все еще только начинается, рекс, и никто не знает, какая судьба нас ждет.

По возвращении в стан готов Оттон узнал, что Герман Амал покончил с собой, бросившись грудью на меч. Весть была горькой, что ни говори, но сильно облегчила рексу задачу. Готы раскололись на две почти равные части: одни решили идти на поклон к Баламберу, другие, во главе с Оттоном Балтом, уходили в Русколанию. Тризна по верховному вождю Готии вышла даже более печальной, чем ей полагалось быть. Ибо хоронили Германа Амала на границе чужой земли, и огромный холм, насыпанный над его могилой, грозил стать памятником не только верховному вождю, но всем готам, изгнанным с обжитых мест.

– Не скрою от тебя, рекс Оттон, – сказал на прощанье Балту герул, – что не жажду с тобой новой встречи, ибо если она и состоится, то только на поле битвы. Расположение кагана Баламбера я смогу заслужить только в рядах его орды.

– Ты уже сделал свой выбор, Гул, – пожал плечами Оттон. – А что будет через месяц, год или два, знают только боги. Великая Готия умерла вместе с Германом Амалом. Свой долг перед верховным вождем мы с тобой выполнили до конца, и теперь каждый из нас вправе сам распорядиться собственной судьбой.

– Что передать от тебя княжичу Белореву? – спросил с усмешкой Гул.

– Скажи, что у Оттона Балта нет врага более ненавистного, чем он, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы снести ему голову.

Глава 4 Русы Кия