Золото Империи

Светлое Христово Воскресение пришло как всегда с ярким солнечным днём, новые поселенцы старого монашеского скита отправились в деревню заранее, оставив в ските только лишь минимально необходимое для охраны количество людей. Службу для них должен был провести молоденький, присланный Отцом Антипием ученик. Староста выделил гостям те же дома, в которых они переживали метель, когда первый раз пришли в деревню.

Так уж повелось у христиан старой веры, принимать в этот день у себя гостей, тем более что гости эти теперь их духовные братья.

Поутру, все нарядные, одетые в праздничные одежды собрались в церкви. Службу Отец Антипий правил как обычно основательно, с чувством, с толком, с расстановкой. Особое внимание, в своей проповеди уделив новым братьям.

А после службы вся деревня собралась возле дома старосты, каким-то непонятным образом, но местное население узнало о предстоящем сватовстве.

По такому случаю, казаки и офицеры по распоряжению своего командира надели привычную для них форму.

– Господа офицеры, господа казаки, – обратился к своим людям полковник Гуревич, перед отъездом в деревню, – мы с вами окончательно вынуждены порвать со своим прошлым. Но завтра великий праздник и я прошу всех к этому дню подготовить мундиры. Может быть, это будет последний день в нашей жизни, когда доведётся нам стать самими собой, тем более что в этот день мы будем просить для нашего товарища руки дочери деревенского старосты, Прохора Лукича.

– И кто же это такой спрытный у нас? – Поинтересовались казаки.

– Ваш командир, есаул Вахрушев, Николай Александрович. Он человек не женатый, а я дал слово Прохору Лукичу, что ни один из нас, у кого осталась в том мире семья не позволит себе ухаживать за деревенскими девушками. Поэтому шанс найти отклик в сердцах местных красавиц есть далеко не у многих из вас. Насколько мне известно, только единицы подходят под эту характеристику, но кроме Вашего желания нужно ещё согласие девушек, а его добиться не так уж легко.

В деревню новоявленные монахи пришли поздно вечером и в обычной, для здешних мест одежде, в той, что люди собрали для них, на ночное Богослужение явились тоже в ней. Но вот уже на церемонию сватовства нарядились, как положено.

Казачья полусотня во главе с офицерами шла по деревне в конном строю. Тщательно выстиранные и вычищенные мундиры, у многих на груди красовались Георгиевские кресты, знаки былой доблести. Начищенные пуговицы и пряжки ремней сияли на солнце, в голенищах старых, видавших виды сапог, но тщательнейшим образом отремонтированных и вычищенных до блеска отражалась молоденькая пробивающаяся из земли трава. Солнце играло в сияющей сбруе коней, из-под лихо заломленных фуражек выбивались подкрученные чубы.

Казачья полусотня шла по деревне в конном строю, играл гармонист, и лихая казацкая песня разливалась по округе, отражалась от стены деревьев, подступавшей к самой деревне тайги, и неслась дальше, вдоль реки вверх и вниз по течению.

Полковник Гуревич красовался впереди, ни кто из отряда не знал, да и не понимал, каким образом он умудрился сохранить и донести сюда, сквозь бои, наступления и отступления парадный мундир лейб-гвардии гусарского полка, в коем имел честь служить всю Германскую, но сегодня он был одет именно в него. Великолепный белый султан на кивере подрагивал в такт движения коня, солнце играло в золотых шнурах, отражалось на погонах. Золотая Георгиевская сабля, украшенная лентой, красовалась на боку полковника, и казалось, что сам он как то помолодел, преобразился, как будто и не было этих лет гражданской войны, этого поиска разрозненных армий, отступления, потери товарищей, казни Колчака и гибели Каппеля. Этого похода сквозь тайгу метель и зиму. Вот только вчера закончились полевые манёвры, а сегодня полк в полном составе возвращался на зимние квартиры к привычным делам, балам, устраиваемым провинциальными помещиками в честь приезда гусар.

Вся деревня собралась поглядеть на диво. Не заходили раньше в их края военные, и конечно всем было интересно, а тем более, никогда ещё сторонние не приезжали свататься к ним. Как они дело поставят, согласится ли батюшка отдавать свою дочь за неизвестного никому человека? Вопросов было много, но и ответ на них был один. А куда ему деваться, все прекрасно понимали, что женихов в деревне не так уж и много, а род продолжать надобно.

Полусотня с песнями подъехала к дому деревенского старосты.

– Стоой! – прозвучала команда.

Вмиг умолкла гармонь и песня. Кони встали как вкопанные. Полковник Гуревич лихо спрыгнул на землю и широким шагом вошёл в открытые ворота. По бокам от него выстроились ротмистр Лошицкий и поручик Зимин, ближайшие друзья Вахрушева. Сам жених остался немного позади.

Навстречу гостям вышел отец невесты.

– Что добрых людей привело ко мне в дом?

– Здравствуй хозяин, – обратился к старосте полковник. – Понимаешь, какое дело, пришли мы не по своей воле, сказывают люди, что есть товар у тебя в доме, а у нас есть купец. Вот и пришли мы посоветоваться с тобой.

– Об чём совет то держать будем?