Золото Калифорнии

Теперь я уже должен был окончательно погибнуть, хотя и избавлялся таким образом от голодной смерти. Только благодаря оставшейся во мне еще какой-то искре чувства самосохранения, я не пожелал без борьбы попасть в лапы хищника и, вынув из ножен нож, спокойно, полный презрения к смерти, ждал первого нападения.

Ты ведь, вероятно, знаешь, что медведь, спускаясь в дупло дерева, всегда спускается задней частью тела, так же точно он спускается с дерева на землю, схватившись лапами за ствол. Прекрасно. Так же точно и теперь медведь опускался, постоянно фыркая и принюхиваясь, так как, по всей вероятности, уже почуял посторонний запах. Все ближе и ближе он продвигался ко мне. В эту минуту в голове моей как молния блеснула мысль, что он, скорее всего, после моего неожиданного нападения выскочит обратно из дупла. Тогда я моментально составил другой план спасения. Это уже давно доказанная, несомненная истина, что опасность перестает нас устрашать в тот момент, когда мы очутимся лицом к лицу с нею. Насколько сильно билось у меня сердце в близком соседстве с медведем, настолько же я был спокоен в ту минуту. Моя жизнь висела на волоске, а потому я должен был теперь всем рисковать, ни перед чем не останавливаться. Моментально я вложил нож обратно в ножны.

- В ножны? - воскликнул Георг, слушавший с напряженным вниманием.

- Да, в ножны! - повторил старик. - Чтобы посвободнее были обе руки, я, немного согнувшись, откинулся назад, чтобы, как только приблизится ко мне густая шуба медведя, можно было за нее крепко ухватиться. Через несколько секунд, почувствовав медвежью шерсть у самого лица, я моментально схватил ее руками и даже, чтобы было надежнее, впился в нее зубами. Я с полной уверенностью вручил свою судьбу медведю, зная, что, испугавшись, он выручит из беды и себя и меня. Расчет мой, по счастью, оказался точным.

Мишенька, ничего не подозревавший и совершенно спокойно и миролюбиво опускавшийся в свою спальню, как только почувствовал, что за него крепко кто-то ухватился, мгновенно, как бешеный, метнул со всей силы передними ногами вверх и впился когтями в края ствола, и вниз полетели большие куски гнилого дерева. Если бы края дупла не выдержали тяжести его тела и он грохнулся бы обратно вниз, тогда, конечно, мне несдобровать и я был бы раздавлен в лепешку. Но, по счастью, кора, в которую он впился когтями, держалась прочно и не обломалась. Я снова почувствовал, что куски гнилого дерева разлетаются в разные стороны, но здесь отверстие было узким и не было оснований опасаться, что медведь сорвется. Не знаю, за сколько секунд он добрался до верха; мне эти секунды показались часами. Так как вверху было намного теснее, я в клочья изодрал свою охотничью блузу, рубаху и даже кожу на спине, но отчаянно и крепко сжимал пальцы и стискивал зубы, пока не увидел яркий свет и не почувствовал прочной опоры под собою на верхнем краю отверстия. Что было дальше, я почти не сознавал; знаю только одно, что выпустил медведя и крепко обхватил руками прочные края верхнего отверстия в дереве. От меня, как бешеный, обламывая кору кусками величиною в мою шляпу, не слез, а слетел вниз, на землю медведь и, прежде чем я успел выплюнуть куски его шерсти изо рта, он уже скрылся в чаше леса. Не удалось мне даже проговорить: «спасибо».

Я был спасен. С крайней осторожностью полез я вниз по трухлявому краю, потому что опасался, как бы он снова не обломился под моими руками: ведь во второй раз не пришел бы медведь спасать меня. Но наконец я схватился за крепкую ветку, и только тогда осознал, что опасность миновала. Я и до сих пор не понимаю, как мне удалось спуститься на землю по виноградной лозе. Как только я почувствовал, что ступил ногами на зеленую траву, тотчас упал на колени и молился так горячо, как никогда в жизни не приходилось молиться, от всего сердца благодаря Господа Бога.

- Ну, а что же, застрелили вы после того медведя? - спросил Георг.

- Застрелить этого медведя! - изумленно возразил старик. - Да я бы счел это убийством. Ведь он меня, хотя и не добровольно, но все же спас от ужасной смерти. Однако, Георг, уже поздно! - внезапно прервал старик свою речь, порывисто закутываясь одеялом. - У тебя уже совсем смыкаются глаза. Спокойной ночи!

ГЛАВА XI

На следующее утро старик проснулся намного раньше восхода солнца. Бодро и деятельно принявшись за дело, он варил кофе, жарил остатки дичи и уже поймал и оседлал обоих животных, так как у коня на шее был подвешен колокольчик. Покончив со всем этим, он разбудил Георга. Мальчик проворно вымыл лицо и руки в протекавшем рядом ручье. Быстро позавтракав, они вскочили в седла и, прежде чем совсем рассвело, уже ехали по лесной дороге. Повсюду, как слева, так и справа, виднелись огни костров в лагерях золотоискателей, с восходом солнца спускавшихся с возвышенностей к реке для промывки добытой ими золотой руды.

Все это было невиданной, любопытной жизнью для мальчика, и он почти невольно сдерживал своего осла, всматриваясь в занятия этих чужих ему людей.