Золото. Книга 6

– Идёт. Пусть ваши уходят, все, кто захочет. Сутки даю всем уйти, – вдруг он засмеялся, показывая ровные зубы. – Ориксай, в городе твои дети, твои жёны, забирай всех. Сколько их у тебя? Говорят, целый улей… Считаешь, али так, без счёту?!

Его хохот звучит оскорбительно и нагло в наступившей тишине.

– Отпусти всех. Тогда отведём дружину, – негромко из самого сердца сказал я.

Памятуя, что сказал мне Белогор о Солнцеграде и его ближней судьбе, пожалуй, это удача, что Дамагой так стремится занять город. Только Авилла…

– Отводи рать, мы идём к стенам! Белогор, иди с нами, убедишь Солнцеград идти за тобой, пусть уходят все. Мне твои люди не нужны, воздух чище.

– Там, где ты всегда смрад! – глухо прорычал Белогор, не боясь разозлить бывшего друга.

Но тот и не злиться: хохочет, запрокидывая голову, что ж и не смеяться, он победитель. Но сейчас мне важнее Авилла.

Я подъехал к Белогору, держа шлем в руках, сырой ветер холодит мокрую от пота голову. Он успокоил свою лошадь и напряжённо глядел на отходящие к Солнцеграду рати Дамагоя.

– Он не отдаст Аву, – приговорил Белогор и не мне вроде, а себе самому.

– Что?!

– Станет в заложницах держать…. – прошелестел он в своей манере, сам с собой.

– Какого чёрта мы тогда… – вспыхнул я.

Он посмотрел на меня, в глаза постепенно возвращается здешность.

– Сделаем вид, что подчиняемся, – это уже мне. – Усыпим его ум. Он самоуверен, это ослепляет его. Это как ещё один союзник внутри его стана. Хорошо, что наш противник Дамагой, я хорошо его знаю и знаю, чего он хочет, – он посмотрел на меня: – Ты не слепни от ярости, держись, Ориксай. Мы вместе с нею сдюжим.

Не слепни от ярости, он шутит? Я едва могу дышать от лавы вулкана, взрывающегося в горле

– Она в плену, Белогор… Она там, где…

Чёрными от громадных зрачков глазами он взглянул в мои глаза.

– Теперь он не позволит обидеть её. Какой бы сволочью он ни был, но теперь он её в обиду не даст, – он снова перестал смотреть на меня.

Правда уверен или хочет убедить себя самого?.. Не даст в обиду… тот, кто обидел её ребёнком?..

Глава 3. Ошибка или данность

Я вошёл в мой шатёр, проверить, не упустили ли Авиллу на этот раз, с них станется, сбежит из-под носа.

Немного напуганная Доброгнева встретила меня, бросившись навстречу, грохоча серебряными украшениями, разлетевшись прекрасными чёрными косами, широким одеянием, полоснувшимся вокруг её полного тела.

– Что?! Что происходит, Дамагой? Что за движение?..

– Идём в Солнцеград, – улыбнулся я.

Я счастлив. У меня крылья на пятках. Я едва сдерживаюсь, чтобы не подпрыгивать.

– Как?.. – она улыбнулась тоже, отступая, боясь, коснуться меня, покрытого ошмётками грязи. – Правда?.. Они отступают?!

– Уводят людей из города, – добавил я.

– Зачем позволил? А если все уйдут?

– Что теперь? Пусть идут. На что они тебе?

– Быть не может… – покачала головой Доброгнева.

– К ночи въедем в столицу, ночевать будем в тереме, – сказал я, не переставая улыбаться. – Спасибо Аве, попалась, как глупый зайчонок в силки. Где она?

Доброгнева кивнула на соседнее, внутреннее отделение шатра.

– Там этот… Волк её стережёт, связал, сидит, глядит на неё, не отрываясь. Я опоила её дурманом, этот насильно влил… Бешеная, дерётся, дикая совсем девка! Вовсе не «зайчонок», – мрачно усмехнулась Доброгнева.

Я вошёл туда, вижу Аву на ложе, ох и грязна… и Волк подскочил, глядя на меня горящими глазами, преданность и страх в его глазах.

– Вымыть царицу надо, – сказал я, скользнув по нему взглядом.

Я вышел обратно к Доброгневе:

– Бани топленые есть?

– Найдутся. Но… Она не ранена? – бледнея, спросила Доброгнева.

– Откуда знать?

– Я не могу касаться её, если ранена. Да… и никто не может, это опасно для неё.

– Отмыть надо. Негоже царице…

– Она же… ты же победил её, и всё царицей кличешь?

– Ава – царица. Пока нет новой, она царица. Пока жива, – добавил я. – Вымыть царицу.

Темнеет. И похолодало к ночи, раскисшая грязь взялась ледком, похрустывает, как засахарившееся варенье, к утру застынут твёрдо следы и рытвины, бело от инея будет. Удивительно холодная весна. Я такой не помню за всю мою жизнь. Люди вереницами тянутся из ворот Солнцеграда. Но мы смотрим на них, с всё возрастающей тоской.

Это то, чего мы хотели, и это часть нашей стратегии, учитывая, предстоящую скорую, очень скорую, гибель Солнцеграда. Но мы проиграли: теперь там Ава. Конечно, не могло всё достаться легко.

Как болит сердце… каким тяжёлым холодным камнем тоска придавила меня.

Нет, она не умрёт там, но, сколько опять ей придётся претерпеть? И долго ли?

– Как царицу станем отбивать? – проговорил Ориксай, наконец, вслух произнеся то, о чём мы оба думали.

– Мне бы пойти туда.

– Белогор, – вздохнул Ориксай устало, – это именно то, что им нужно. И оба останетесь там.

Мы молчим дальше, продолжая наблюдать за исходом семей северян и сколотов, не захотевших остаться под властью Лунной жрицы и новоявленного царя, кем, впрочем, Гордоксай ещё не объявил себя.