Золото Колхиды

Народ пребывал в недоумении. А мне вдруг стало стыдно. Отобрав у Тесея незадачливого героя из мифа, развернул его и толкнул в спину:

— Проваливай.

Коль скоро отпустили одного, так нужно отпускать и остальных. Того, кто слишком медлил уходить, Геракл все-таки пнул, не удержался и бедолага почти полетел.

Вокруг нас с Артемидой собрался недовольный народ. Правильно. Проснулись, понимаете ли, ловили, а теперь всех лишили развлечения, а главное информации — а чего же лазутчики-то приходили?

— Саймон, может быть, ты объяснишь? — потребовал у меня Лаэрт. — Почему мы отпустили лазутчиков, а то и убийц?

— Я согласен с женой, — попытался объяснить я. — Мы — аргонавты и мы не палачи. Можем убить, если на нас нападают, а пытать — не наш стиль.

— Что не наш?

Блин, опять я использовал слово, которого еще нет. Выкручивайся теперь. И как объяснить-то? Стиль — это вообще многогранное понятие. Начни объяснять, что стиль — это модель поведения, так еще больше запутаешься. Сказал проще:

— Мы так не можем себя вести. И мне очень стыдно, что я чуть было не поддался порыву, и не стал пытать этих негодяев.

— И как теперь узнать, зачем они приходили?

Я посмотрел на Артемиду, раздумывая, высказать ли мне предположение вслух, но меня опередил мелкий гаденыш:

— Так чего тут узнавать-то? Они за Аталантой и за Аглаврой приходили. Наверняка им Апсирт приказал наших девок украсть.

Устами младенцев, как говорят, что-то глаголит. Я даже простил Гиласу и «наших» и «девок». А с другой-то стороны, они все наши. А Гилас-то рядышком с сатирессой. Неужели она нынешней ночью уделила парню внимание? И где хоть они себе местечко нашли? Хотя, этим плевать — укромное, не укромное.

Артемида тоже простила юнцу лишние слова. Улыбнувшись, сказала:

— Девок-то не так и просто украсть. А ваши девки сами кого хошь украдут. Верно, подружка?

— Верно, моя… Аталанта, — сказала сатиресса, поедая свою повелительницу глазами. Трудновато у нашей девушки получается называть богиню чужим именем, но старается.

Выгнав пришельцев, решили немного поспать. Все-таки, хотя Эос уже и бежит по небу, но Гелиос покамест колесницу не гонит. Но я-то знал, что мне уже не уснуть.

— Прости меня, — повинился я перед женой, погладив ее по прекрасному плечику.

— За что? — удивилась богиня. Или сделала вид, что удивлена.

— За то, что проявил слабодушие, — признался я. — Я же был готов начать пытку, но предоставил это Тесею. Чистеньким хотел выйти… Если бы пытал сам, было бы честнее.

Вместо ответа Артемида прижалась ко мне и поцеловала в лоб.

А вроде бы спать не хотел? А тут — сразу же отключился.

Утром Ясон все-таки проснулся и раскололся — чем же таким его озадачил царь Колхиды. Я почему-то не удивился, услышав, что капитану придется иметь дело с быком. Хоть что-то да должно оставаться от мифа, верно? Правда, в официальной версии быков было два, и их следовало укротить и запрячь. А потом, вспахав целое поле, засадить его зубами дракона. А что было дальше, пересказывать не стану, это известно.

Здесь же бык был один, зато он был достаточно свирепым и крупным, и Ясону следовало принести его в жертву Гелиосу. А уже потом, после принесения жертвы, Аэт клятвенно обещал, что даст герою целых двенадцать шкур. Со шкурами не очень понятно — золотые или овечьи? Но царю виднее, с кого их драть.

Бой должен состояться вечером, поэтому было время потренироваться. Тесей, как главный специалист по быкам, разъяснял Ясону особенности корриды. Правда, такого термина они не упоминали, зато позвали на помощь Геракла.

Полубог не отказался побыть в роли тренажера, его это позабавило, а остальной народ вообще пришел в дикий восторг.

Рога герою прицеплять не стали, разрешив вместо них работать руками (без кулаков!), а еще копытами — в том смысле, что Геракл имел право лягаться.

Я уже дал зарок, что на тавромахию не пойду. Нервы у меня слабые, а корриду терпеть не могу в любом виде, даже по телевизору. При всей своей любви к творчеству Пабло Пикассо, его увлечение убийствами быков понять не могу.

А вот Артемида собиралась пойти и отговаривать я ее не стану. Моя жена терпеть не может бессмысленного пролития крови животных, но жертвоприношение, по ее мнению, совсем другое дело. Все-таки, моя любимая, человек (ладно, пусть богиня, но все равно, она женщина) несколько иной эпохи, нежели я. И воспитание у нас разное, и предпочтения отличаются. Девчонка с младых ногтей впитала в себя, что богам следует приносить кровавые жертвы, и я тут поделать ничего не смогу. Просто приму как данность. Поэтому, я не стану упрекать любимую женщину в привязанности к кровавых игрищам, а она не будет смеяться над моей излишней чувствительностью. А для остальных товарищей у меня есть отмазка — «яжкормщик», а «Арго», хотя и стоит на суше, но все равно требует пригляда.

Но даже без тавромахии было на что посмотреть. Например — на тренировку нашего капитана.