Золото красных

Вошла стюардесса, предложила воды. Мастодонт покачал головой. Девица в форме вышла. Мастодонт толкнул Реброва локтем в бок. В миг из портфеля явилась бутылка "метаксы". Ребров разлил по рюмкам. Выпили. Мастодонт крякнул:

- Люблю это пойло... Тут ездили корм раздавать грецким, значит, коммунистам, не то Попис, не то Жопис, запамятовал, но ушлый гад... запомнил, и как только на митинге отбубнил марксовый "отче наш", меня за кулисы... Мне, говорит, запало ваше пристрастие к мягким коньякам... Вот, извольте, и ящик "метаксы" преподносит. - Предправления вздохнул, - за наши же деньги, ясно... но все равно приятно. Такой вот славный парень Жопис, наследник Одиссея и Ахилла... Развращает красное братство.

- Зачем вы меня с собой взяли? - не утерпел Ребров.

- Приглядеться... все ж на "точку" тебя ставлю... и Азию хочу показать, обомлеешь...

...и действительно, такого Реброву увидеть не удавалось, да вряд ли и удасться. Кортеж для порядка покружил вокруг самаркандских красот, высадил этнографический десант на восточный базар, а далее устремился за город, пробирались среди песков, по пыльным дорогам и... вдруг визг колес въехали в натуральный рай: сочная зелень, фонтаны, столы заваленные горами еды, привольно вышагивают павлины... рассадили гостей, присягнули тостами на верность красным боярам и... покатился пир горой. Вечерело... Азиатские глаза хозяев источали приязнь. В кронах деревьев вспыхнули гирлянды цветных ламп и...

...Ребров протер глаза, выпил стакан минеральной, еще раз приложился к воде, внимательно вгляделся в деревья и...

В гуще крон на толстой ветке примостилась голая малолетка... а дальше еще одна чуть старше и еще... и тут у Реброва, будто прорезался третий глаз. В кронах деревьях, сгрудившихся вокруг изобильных столов густо сидели голые дамы не моложе шестнадцати, не старше двадцати.

Ребров склонился к Мастодонту:

- Тихон Степаныч, я пьян?

- Ты?.. Как стеклышко! Я даже порадовался... пить умеешь, тож не последнее ремесло в Рассее... А что?

- Бабы голые в ветвях привиделись. - Шепотом выдохнул Ребров.

- Привиделись!.. - хохотнул Мастодонт. - Это ж чистая быль - явь... колорит местный... не зря я тебя сюда тащил. Хлопковый вариант марксизма. Впечатляет? А? Расскажи такое в Цюрихе... в дурдом навечно определят...

Ребров поднялся, подошел к дереву, неуверенно погладил бархатную женскую ногу, тихо спросил:

- Ты кто?

- Комсомолка, - еще тише ответила девушка.

- А тебя можно?.. - спьяну ляпнул Ребров.

- Можно... - еле слышно обнадежила комсомолка, - но только потом... после всего... когда отвисим положенное...

- Это когда же? - уточнил Ребров.

Комсомолка взглянула на часики - единственное одеяние:

- После полодиннадцатого... только ты не пей сильно...

- А то что? - показно возмутился Ребров.

- Что... что... сам знаешь что, - и комсомолка захихикала, показывая немалый опыт в общении с мужчинами после половины одиннадцатого...

Ребров вернулся к столу. Мастодонт вроде подремывал, неожиданно открыл один глаз, зыркнул на подчиненного:

- Сговорился? - и закрыл глаз.

Ребров оседлал скамью, глядя на хозяев, запустил пальцы в блюдо плова, запил зеленым чаем.

Захмелевший азиат из местных князьков изловил павлина, другой сбросил со стола салатницы и корзины с хлебом, освобождая павлину пространство для выгула, пустили птицу по столу, несколько человек откупорили шампанское и стали поливать птичьего вельможу пенными струями.

На чистейшем небе сиял полумесяц. К Мастодонту приблизился невероятной толщины человек, не менее чем с дюжиной подбородков:

- Какие люди! - пьяно заголосил толстяк.

Мастодонт открыл глаза. Толстяк нагнулся и совершенно трезво, даже чуть с обидой поинтересовался:

- Все в порядке?

- На двух счетах... и остаток на руки прямо в посольстве.

- Спасибо, дорогой! - подбородки толстяка задрожали, телеса заходили ходуном, из глаз-маслин выплеснулся восторг...

Толстяк отошел на шаг-другой, присел и залюбовался молодым гепардом на цепи, грациозно выхаживающим вокруг кряжистого в основании и расщепляющегося выше на три ствола дерева.

Политый шампанским павлин подурнел, публика утратила интерес к сморщившемуся, сразу потерявшему величие, представителю пернатых.

Мастодонт поднялся, приблизился к облицованному мрамором бассейну ладони в три глубиной: в прозрачной воде шевелили плавниками крапчатые форелины. В центре бассейна журчал фонтан, серебряный свет, будто только что выкованного серпика луны, радужно преломлялся в ледяных струях.

Подошел Ребров, замер рядом с начальником. Мастодонт следил за шевелением плавников рыбы, не оборачиваясь обронил:

- Понял, что почем? - вздохнул. - За Холиным тоже кой-кто стоит... не без того... но калибр заступников жидковат... готовься в Цюрих!..

Приблизилась черноволосая красотка - скорее всего полукровка-кореянка, шепнула Реброву:

- Ну, как?

- Неужели полодиннадцатого? - Ребров поднес к глазам часы: ба! полночь. - Я что... тебе глянулся?

Комсомолка с дерева, дочь далекой страны утренней свежести запросто объяснила:

- Толстых не люблю... тяжелые и потные... после них всю неделю ломает...