Золото крестоносцев

— На протяжении тридцати поколений мы храним огонь Тора, зажженный в ожидании нашего короля. В настоящее время активизировались враги, угрожающие фелагу. Наша задача — собрать воедино силы, чтобы найти и спасти от врагов сокровище, полученное нами в наследство от короля королей. — Человек указал на свободный стул рядом с собой и добавил: — Но прежде чем открыть совет, нам следует замкнуть круг.

Из-за колонны, возвышавшейся за пустым стулом, вышел человек в накинутом на голову капюшоне. В свете двух факелов его алая мантия, казалось, пылала, по яркости не уступая огню в раскаленной печи.

— Вы выполнили поставленную задачу? — спросили у него властным голосом.

— Вполне успешно.

— Приступайте к обряду.

Человек подошел к ближайшей колонне и откинул с головы капюшон, обнажив восковое лицо с глубоким шрамом от глаза до подбородка.

— Вы присягаете отомстить за своего деда, нашего сподвижника, занимавшего этот стул, — торжественно произнес человек за столом, указав на пустующее место рядом с собой. — Наша борьба не закончится до тех пор, пока не найдет свой конец последний враг. Вам предстоит найти наших врагов, узнать об их планах и достижениях, а затем уничтожить их. Тогда вы станете полноправным членом фелага.

Человек, к которому обратились, провел пальцем по своему шраму, слабо поморщившись. Затем он поднял правую руку и с силой провел ладонью по лезвию топора, лежавшего на колонне, после чего полез окровавленной рукой под мантию, достал золотое кольцо — точно такое же, как у того, с кем он разговаривал, — и наконец сел за стол, заняв свободное место. Едва он опустился на стул, все сидевшие за столом разом подняли правую руку, украшенную таким же кольцом и имевшую глубокий шрам на ладони.

Внезапно под столом возгорелось пламя, свет которого, пробившись сквозь стеклянную вставку, озарил древо жизни на солнечном колесе, а затем, устремившись дальше, — боевые топоры викингов, кольчуги и шлемы, чьи пустые глазницы вспыхнули золотом. Сидевшие за столом приосанились, теперь их компанию разделяли духи фелага, священного братства воинов, которые, оставив в Вальхалле пиршественные столы, вновь взялись за оружие, чтобы принять участие в битве. Удовлетворенно кивнув, сидевшие за столом взглянули на древо жизни с семью ветвями. Оно осветит им путь до места последней битвы в конце времен, когда они станут драться с врагом, плечом к плечу со своим королем. Затем все подались вперед и коснулись друг друга кольцами, кровь одного искровенила руки других и закапала на эмблему в центре стола, когда они разом ее коснулись.

Ритуал завершили слова:

— Hann til ragnaroks.

Джек приходил в себя. Он услышал собственное дыхание и почувствовал тупую боль в подреберье (напомнила о себе огнестрельная рапа, полученная им полгода назад во время поисков Атлантиды) и, что хуже, — острую боль в бедре; видно, льдинка была что шило, раз пробила кевларовый экзоскелет. Видение — викинг с погибшего корабля — исчезло, растаяло без следа. Но сколько же продолжался этот кошмар? Джек взглянул на цифровой индикатор времени, встроенный в маску. Оказалось, он пребывал в полубессознательном состоянии, в плену жуткой галлюцинации не больше пяти минут.

Джек снова закрыл глаза и напрасно: сознание опять помутилось, и ему стало казаться, что он видит себя самого, витающего над собственным телом, погребенным во льду. Но странное дело, видение завораживало, притягивало, манило, обещая, казалось, умиротворение и покой. И все же Джек сумел осознать, что спокойствие, поработившее, как наркотик, все его члены, несет одно: смерть.

Собрав все силы, Джек встрепенулся и снова открыл глаза. Его лобовой фонарь, находясь над водой, покрывавшей почти все тело, освещал ледяной потолок, видневшийся всего в нескольких дюймах от головы. Джек с трудом повернул голову и увидел, что находится в камере размером с салоп легкового автомобиля, с трещинами и зазубринами в стенах. И все же вид этот его успокоил. Джек снова ощутил безмятежность, успокоение, почувствовал себя в безопасности, словно убедившись, что камера, в которой он оказался, вполне защитит от титанических разрушительных сил, приведших айсберг в движение.

Спокойствие сменилось смертельным ужасом, когда Джек, попытавшись хотя бы чуть повернуться, не смог этого сделать, ибо ноги не шевелились, не слушались, вмерзнув в лед. Впереди неотвратимый конец, решил Джек. Образовавшийся в туннеле воздушный карман предоставил лишь отсрочку от неминуемой гибели. Рано или поздно тримикс закончится, и тогда он задохнется.

Неожиданно в ушах послышался треск, а затем — голос Костаса:

— Джек, ты слышишь меня?

— Костас, где ты? — встрепенувшись и едва поверив произошедшему чуду, ответил Джек и, услышав хриплое карканье откуда-то издали, с трудом сообразил, что это — его собственный голос.

— Я вижу тебя, а ты меня — нет, — сказал Костас. — Постарайся выбраться из воды, иначе мы здесь застрянем навеки.

Несмотря на ужасное, безнадежное положение, в котором они оказались, голос Костаса звучал спокойно и деловито.