Золото (ЛП)

У меня сердце сжалось в груди. Никто не упоминал об Остине с тех

пор, как я вернулась.

– Прости, я не хотел… – Мик достает сложенный лист бумаги из

переднего кармана. – Может быть, ты могла бы помочь найти мой класс?

– Ты действительно собираешься в школу?

– Думал, ты поймешь.

– Я не понимаю.

– Если я остаюсь, то должен объединиться с кем-нибудь.

Со мной?

– Гилла желает объединиться с бандией?

– Это уже не в первый раз.

Предполагаю, что за этим стоит история.

– Не думаю, что я больше считаюсь одной из них.

– Ты считаешься, хочешь ли ты в это верить или нет.

С новой прической и в новой одежде Мик выглядит по-другому, но по-

прежнему невозможно смотреть на него, слышать его акцент, не думая об

Остине. И прежде чем успеваю остановиться, я выбалтываю.

– Я так сильно по нему скучаю.

Он сглатывает.

– Я тоже.

Ученики проходят мимо нас, спеша занять места в своих новых

классах. Мы с Миком стоим прикованные к месту. Я вижу ответную печаль в

его глазах.

– Не с кем поговорить, – произносит он. – Нет никого, кто знал его.

Я закрываю глаза. Он прав. Так трудно хранить все в себе. Нет никого,

с кем я могу поговорить о том, что случилось с Остином. Никого, кто поймет.

Мик протягивает мне скомканное расписание.

Я беру его и разворачиваю.

– У тебя Продвинутый Курс?

– Не будь такой удивленной. Я обучался в Оксфорде.

– Когда, в 1800-х?

– И в 1960-х. Совсем недавно в 1998.

Я смеюсь. Это инородный звук на моих губах.

– А я тебя считала выпускником Кембриджа.

Он открывает рот от изумления.

– Ты же знаешь, тебе не обязательно делать это.

– Я вообще нечего не обязан делать. Я – гилла.

Его поза меняется, осанка становиться невероятно прямой. Когда он

произносит слова, то речь не идет о силе, которой он обладает. Силе,

управляющей человеческим поведением. Способной поддерживать хрупкий

баланс. И восстановить силы бога.

Я встречаюсь с ним взглядом.

– А есть какой-нибудь способ?

Может ли Микл вернуть мне Остина?

Мик берет у меня расписание. Второй звонок. Он осматривает пустой

холл.

– Мы опаздываем.

– Если мы собираемся тусоваться вместе, ты не можешь увиливать от

моих вопросов.

Я не могу скрыть отчаяние в голосе. И не могу остановить прилив

надежды, поднимающейся в моей груди. Мик могущественней, чем бог.

– Это запрещено.

– Но возможно.

– Гилла не может позволить потворствовать личным интересам. Это

нарушит баланс.

– Мне наплевать на баланс. Меня волнует Остин.

Я чувствую себя хорошо, произнеся это вслух. Мне хочется прокричать

это во весь голос. Я устала держать все в себе.

– Тебя должен волновать баланс. – Мик кладет руку на мое плечо. –

Это единственное, что удерживает этот мир от впадения в полный хаос.

Моя грудь наполняется теплом, успокаивающим жаром, расцветающим

внутри и сочащимся наружу. Я чувствую, как улыбаюсь, даже сама не зная

чему. Я вырываюсь из рук Мика, и тепло пропадает.

– Ты используешь Внушение?

– Я пытаюсь помочь.

– Не надо.

– Ладно. – Он смотрит на скомканный лист бумаги в своей руке. – Мы

сделаем это?

Он глядит на расписание, но я знаю, речь идет не о средней школе. Он

просит стать моим союзником.

– Видно будет. Ты позволишь называть себя Миком?

Он почти улыбается.

– Ты в любом случае будешь меня так называть.

– Хорошо, Мик. Это все? Никакой кровавой клятвы или заклинания

верности?

– Это все.

– Тогда, полагаю, нам лучше найти твой Курс прежде, чем станет

слишком поздно претворяться, что ты все еще узнаешь свою дорогу вокруг

кампуса.

– Я все еще узнаю свой путь.

– Можно подумать, что спустя несколько тысяч лет, еще осталось что-

то постигать.

Теперь Мик действительно улыбается.

– Можно подумать.

Он ничего не говорит, когда мы идем в класс. Нам приходится сесть на

разные ряды, поскольку мы слишком опоздали, чтобы выбирать места. Но

каждый раз, когда я бросаю на него взгляд, то вижу, как он что-то помечает в

своем блокноте, словно этот класс для него – самая важная вещь в мире.

Это повторение прошлого года, поэтому мне не приходится сильно

сосредотачивать внимания, и это хорошо потому, что неожиданно мир

приобретает яркие, интенсивные цвета. Зеленая доска, розовые нити в

бежевом ковре, темно-синие чернила, вытекающие из моей ручки – все

борется за внимание, образуя многообещающую радугу.

Возможности.