"Золото мертвых"

Я не соврал своему новому знакомому, поскольку и в самом деле не собирался откровенничать с Михеевым. Само собой, что слова умруна надо делить на три, тут без вариантов. Он не любит тех, кого называет судными дьяками, как, впрочем, и все остальные представители мира Ночи, по крайней мере, те, с которыми я свел знакомство. Да оно и понятно, кто любит надзорные органы, как бы они ни назывались? Опять же – у меня пока нет причин испытывать неприязнь к Отделу 15-К, поскольку никакого вреда тот мне не принес, напротив, кроме помощи я ничего от них не видел. Просто я вообще ни с кем никогда откровенничать не люблю, особенно на тему того, кому и что было мной обещано. Любая сделка хороша только тогда, когда ее полные и окончательные условия известны лишь двум сторонам. Следовательно, Михееву совершенно незачем знать, о чем мы с Хозяином кладбища договорились, это наше внутреннее дело, и он в нем лишний. Равно как кому-то другому ни к чему подробности моих договоренностей с Отделом.

Павел, который ждал меня у выхода, после пары вопросов, на которые я уклончиво ответил, само собой, понял, что я ему правду говорить не желаю, но обиженное лицо делать не стал и вообще не показал вида, что ему неприятно такое мое поведение.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – изрек он, когда мы забрались в его машину. –Надеюсь, эта ночная прогулка тебе со временем не аукнется.

– Хотелось бы верить, – зевнув, согласился с ним я. – Слушай, подбрось хотя бы до центра, а? Туда такси быстрее подадут. Или «частника» поймаю.

– Я тебя хотел до дома подбросить вообще-то, – с ехидцей произнес оперативник. – Но если ты настаиваешь…

– Вези, – сразу согласился я. – Сил, если честно, не осталось вообще.

– А у нас так каждый день, – назидательно произнес Павел. – Горим на работе, Валера, горим! И все для того, чтобы любимый город мог спать спокойно.

– Спать! – мечтательно промычал я. – Спать! Какое сладкое слово!

Все-таки насыщенность жизни определяется тем, как быстро ты засыпаешь, добравшись до кровати. Если бытие никчемушно и пусто – человек ворочается, толкает подушку локтями, ходит на кухню пить воду. Если же ты наворачиваешь жизнь полной ложкой, то засыпаешь еще до того, как голова на эту самую подушку опустится. И фиг тебя разбудишь после этого.

Впрочем, если только будящий не будет чрезмерно настойчив, и не зажмет клавишу дверного звонка пальцем. Как, например, Стелла, которая за каким-то лешим снова ко мне приперлась. Причем не с пустыми руками, при ней обнаружились ростовой одежный чехол на молнии и маленький бумажный пакет, из которого приятно пахло едой.

– Чего надо? – спросил я у нее, зевая. – Утро на дворе, женщина. Имей совесть!

– Какое утро, Швецов? – повертела она пальцем у виска. – Пять часов, скоро вечер! Тебе меньше надо общаться с вурдалачьим племенем, ты уже совсем как они стал. Днем спишь, ночью где-то шляешься.

– Чего сразу «где-то»? – возмутился я и прошлепал на кухню, где припал к носику чайника, вливая в себя воду. – Уффф, хорошо. Я, мон анж, делами занимался. Нашими делами, отдельно замечу. А это у тебя что? Это мне? Завтрак?

– Это? – она показала мне бумажный пакет. – Нет, не тебе.

Ведьма стукнула носком черной лакированной туфельки в дверцу, которая закрывала пространство под раковиной.

– Эй, борода, открывай, я тебе подарок принесла. Давай мириться.

Дверца скрипнула, оттуда показалось лицо Анисия Фомича.

– Мы и не ссорились, ведьма. И ничего мне от тебя не надо!

– Даже вот этого дивного печева не желаешь? – присев на корточки, показала она подъездному пакет. – Свежего, ароматного, только-только приготовленного!

– Спасибо, конечно, но за хозяйку в дому сем я тебя все одно не приму, так и знай. – Анисий Фомич цапнул тару со снедью лапой, свирепо зыркнул на Воронецкую и захлопнул дверь.

– Да не очень-то и хотелось, – серебристо рассмеялась Стелла. – Главное – не мешай.

«Бу! Бу-бу-бубу-бу!» – раздалось из-под раковины. То ли он чего ей пообещал, то ли, наоборот, отказал в просьбе – не поймешь.

– А вот это – тебе, – показала мне ведьма одежный чехол. – Ну-ка…

Я зевнул, потрепал ее по щеке, вытянул из пачки, лежащей на столе, сигарету и отправился на балкон. Натощак курить вредно, но есть совершенно не хотелось.

Само собой, уже через минуту Стелла там нарисовалась, причем на ладони у нее лежала подвеска, которую я нынче ночью с таким трудом добыл и по приходе домой бросил на кухонный стол.

– Ты сделал это! – ткнула она мне под нос ее. – Сделал! И опять, скотина такая, мне ничего не сказал!

– А зачем? – меланхолично осведомился у нее я. – Ты что, со мной на кладбище пошла бы, в гости к тамошнему Хозяину?

– Нет! – сразу же ответила ведьма. – Ни за какие коврижки! Для такой, как я, это почти наверняка билет в один конец.

– Ну вот, – выпустил колечко дыма я. – И чего мне тогда тебя дергать?

– Отдел помог? – жадно спросила Стелла. – Да? Да! Ну и куда ты без меня, Швецов? Это моя идея была, моя! Сделать любой может, а вот придумать – далеко не каждый.

– Вот ведь, – протянул я. – Как мне вообще удалось до таких лет без твоих советов дотянуть?