Золото мистера Дауна

Генеральный секретарь ЦК Ы-Гаго принимал женщин в меру своего высокого служебного положения, однако по-прежнему оставался недоволен тем, что Верховный Жрец отбил у него нелегкую обязанность. Чтобы Ы-Гаго не сильно вздыхал о прошлом, Таран приказал Генеральному секретарю лично контролировать работу на перепрофилированном металлургическом комбинате имени самого себя.

Господин Гринберг перед тем, как попасть в покои Великого Жреца, убедился — в некогда отсталой стране наступила поголовная грамотность. Больше того, население Засрундии уделяет немало внимание иностранным языкам и свежевырезанная надпись «Жопа» на стволе баобаба — лишнее тому подтверждение.

Алекс также понял — искусство уже явно принадлежит народу. Оттирая крупные горошины пота, адвокат узрел картину местного художника, намалеванную помадой на одной из палаток. Картина свидетельствовала о многом: от экономического положения страны до культурного развития ее народа под предводительством Верховного Жреца. Кроме того, работа говорила за образное мышление живописца, изобразившего засрундийку, насилующую крокодила. Наверняка этот деятель искусств хотел лишний раз подчеркнуть, что станет с любым агрессором, если тот рискнет щелкать зубами в сторону его социалистической отчизны.

Несчастная рептилия слегка походила на изменника родины, заочно приговоренного к высшей мере военным трибуналом именем засрундийского народа, проклявшего предателя Джульбарса. Ныне этот прислужник капитализма изредка почесывал своим зазубренным хвостом спину гнусного провокатора У-Рюка, которого продолжал финансировать Американский Империализм. Теперь У-Рюк продолжал свое грязное дело исключительно теоретически. Подкравшись к границе, он оставлял изменника Джульбарса на шухере, а сам по-быстрому залазил на близлежащий баобаб и орал во все горло: «Говорит радио „Свобода“.

У-Рюк успевал выкрикнуть несколько гадостей через границу своей по натуре процветающей родины еще до того, как гнусный наймит Джульбарс начинал молотить хвостом по дереву, унюхав приближающихся пограничников.

После сигнала предателя родины У-Рюк слетал с баобаба со скоростью перезрелого кокоса и трусливо уносился вслед Джульбарсу под крыло вонючего от своей гнили Империализма.

Наглые провокации У-Рюка не поколебали веру Засрундии в то, что она выбрала единственно верный путь исторического развития. Поэтому пограничники особо не напрягались для погони за предводителем доблестно разбитого национально-патриотического фронта и своим бывшим четырехлапым сослуживцем, ставшим на тропу предательства.

Кряхтя так, словно он нес самого себя, господин Гринберг слез с носилок и приблизился к трону, возле которого ошивался туземец с важным видом при пустой банке на голове. Алекс взглянул в сторону толмача, и тот с ходу приготовил рот для трудовых свершений.

— Спроси его, где Тимур? — несколько нервно бросил адвокат, слегка раздраженный тем, что Верховный Жрец лично не приперся встречать своего подчиненного.

Переводчик быстро затараторил каких-то фраз на непонятном языке, отчего-то тыкая пальцем в сторону господина Гринберга. Абориген торжественно поправил пустую банку над ушами, в меру приличия улыбнулся и ответил:

— Салуд, кореж!

Блеснув своими познаниями в языке международного общения из уважения к гостю, обладатель пустой банки перешел на государственный язык.

— Председатель Верховного Совета товарищ Хупа приветствует вас, — переводил толмач. — В настоящее время Верховный Жрец немного занят внутренними проблемами государства. Он принимает министра внутренних дел Ваппу и председателя Комитета Государственной Безопасности Крю-Ка…

— Крю-Ка — поц, — радостно поведал товарищ Хупа на понятном Алексу языке. — Опаный рот!

По лицу переводчика господин адвокат догадался, что услышанные им сведения не являются государственной тайной. Алекс не стал затягивать свой разговор с видным государственным деятелем и легко сориентировался, какая именно постройка по всем параметрам должна принадлежать Тарану.

Возле дверей бунгало стояли воины явно европейского происхождения, всю одежду которых составляли белоснежные береты, шорты и крупнокалиберные пулеметы.

— Тимур! — громко заорал господин Гринберг. — Прими меня! Иначе я сейчас на этой жаре дам дуба возле пальмы!

— Заваливай, — раздался из глубины помещения голос Верховного Жреца. — Ребята! Пропустите человека до хазы!

Охрана ласково кивнула стволами пулеметов в сторону дверного проема, и господин Гринберг при радости на морде вошел в помещение с мощными кондиционерами.

— Минуточку, Сашка, — заорал Таран, важно восседающий на троне ручной работы. — Сейчас я внутренние дела дорешаю, и мы займемся международными политическими мансами.

Господин Гринберг с благодарностью кивнул и, оттирая пот о лба, рухнул в громадное плетеное кресло поближе к вентилятору „Филипс“.