Золото муравьев

Цеван дал нам возможность увидеть ритуал жертвоприношения богам земли. Одну из коз, шерсть которой была выкрашена красной охрой, подвели к алтарю, где перерезали ей горло. Позже мы увидели и сфотографировали Цевана, возносящего молитву перед вылепленной из ячменного теста фигуркой горного козла. Он возложил ее на рассеченный камень у «священной рощи», где был разбит наш лагерь. В этом камне Цевану, как, возможно, и нашим предкам, виделась священная связь между небом и землей, богами и людьми.

Однажды днем Цеван повел нас к располагавшемуся на довольно значительном расстоянии от поселка большому камню, покрытому изображениями горных козлов. Цеван объяснил, что это алтарь, воздвигнутый на границе между землями поселков Гиагам и Хамелинг.

Этот камень на языке минаро назывался «басардик», а по-тибетски — «лато фобранг». Им была отмечена не только граница между поселками, но и пересечение двух троп. Одна вела к броду через реку, а другая спускалась с перевала Пенси-ла.

На этом алтаре ежегодно в десятый день второго месяца приносили в жертву коз для того, чтобы урожай был богатым. Козу жертвовали здесь и тогда, когда юноша из одного поселка брал в жены девушку из другого. В этом случае честь совершить обряд жертвоприношения возлагалась на молодого неженатого парня, родители которого еще не умерли. Во время обряда исполняющий роль жреца должен был до того момента, пока животное не испустит дух, держать в зубах веточку можжевельника, символизирующего жизнь. Кровью жертвы затем окроплялись алтарь и молодожены.

Этот обряд представлял для нас немалый интерес. Ведь в Ладакхе мы с Мисси уже не раз задавались вопросом, зачем нужны подобные покрытые рисунками камни, расположенные на значительном расстоянии от поселков. Теперь этот вопрос был разрешен.

В один из последних дней нашего пребывания в Гиагаме, когда я уже начал считать, что мы узнали здесь все, что только было можно, сторож буддийской часовенки, располагавшейся неподалеку от нашего лагеря, показал мне букет увядших уже цветов.

— Каре ре? (Что это?) — спросил я с любопытством.

— Ду-и менток (Ядовитые цветы), — ответил он.

Не затрудняя себя предосторожностями, я взял в руки несколько растений. На каждом стебле располагалось с десяток мелких темно-синих цветков, усеянных крошечными белыми точками. Верхний лепесток у цветков по форме напоминал что-то вроде шлема.

Сторож рассказал мне, что высушенные корни этого растения содержат смертельный яд.

— Мы натираем им наконечники стрел перед охотой, — сказал он.

В моем багаже имелся справочник по лекарственным растениям, и я принялся определять растение, принесенное сторожем. Оно относилось к семейству аконитовых. Представителей этого семейства из-за формы цветков называют «шлем Юпитера» или «монашеский капюшон», а также «волчья трава», так как волки от них погибают. «Относятся к наиболее ядовитым, — гласил справочник. — В медицине в микроскопических дозах применяются для лечения расстройства нервной системы».

Семейство аконитовых насчитывает около двух десятков видов, и я затруднялся точно определить, с которым из них имел дело. Это, впрочем, было не так уж и важно. Интересно было то, что из этого цветка получали сильнодействующий яд. Несущиеся галопом всадники племени минаро, вооруженные отравленными этим ядом стрелами, были силой, с которой враги не могли не считаться.

Осторожно засушив одно из растений, чтобы отвезти его потом во Францию, я в скором времени обнаружил десятки таких же, росших на полях вдоль оросительных каналов. Позже мы были свидетелями необоримой жизненной силы этих милых цветочков, разросшихся на пастбищах близ Рингдомского монастыря. В некоторых местах они покрывали землю сплошным ковром. Судя по всему, растение прекрасно себя чувствовало на высоте 4000 метров.

Странное совпадение: айны — древние жители Хоккайдо — использовали отравленные аконитом стрелы во время охоты на медведя и оленя. Кроме них и живущих за тысячи километров от Японии минаро Ладакха, этим способом охоты на Востоке никто, по-моему, не пользовался. С другой стороны, аконит, широко распространенный в Европе, употреблялся там в прошлом не только для того, чтобы угощать им владельцев соседних замков (обычное дело в средние века), но и для охоты на птиц.