Золото на крови

Все три раза я просыпался в холодном поту, с бешено стучащим сердцем. Ленке говорить ничего не стал, совсем баба изведется, да и нас, с ее характером, замучает. Но для себя я беды никак ни пророчил, а она подкралась, и совсем не оттуда, откуда я ее ждал.

Весь наш бордель-отель начало лихорадить недели за две до того рокового дня. Пошли слухи, что хозяин наш, грек Тураниди, собирается на свою историческую родину. Удивления это не вызывало, такой бардак в стране, хоть сам беги, да некуда. А греки у нас жили еще со времен Екатерины. И наш Володя, черноглазый красавец с могучей челюстью и габаритами Терминатора, по-гречески-то говорил еле-еле.

Так вот. Прихожу я в тот день на работу, все идет как обычно, народу не очень много, еще не сезон. Только за центральным столиком Тураниди с каким-то бритоголовым бычком гудит. Кругом девки сидят, штуки по три на каждого, музыка гремит приблатненная, ну, как обычно. Ансамбль у нас хороший, почти все в Одесской филармонии работали, хоть Моцарта, хоть Бетховена сыграют, но сейчас приходилось все больше "Мурку" лабать. И гуляют эти за центральным столом очень красиво: икра черная и красная, салатов шесть видов, балыки, языки, ну и как же без шашлыка! Его я всегда сам жарю. Наполовину обычный, наполовину по-краски. Я всегда ориентировался по тому чуду природы, приготовленному Жеребой из печени медведя. Отправили десять шампуров в зал, примерно через полчаса прилетает наш Осип Андреевич, метрдотель, так он человек довольно степенный, прошел хорошую школу в Одессе, а тут весь в поту, растерянный.

- Иди, - говорит, - Тебя к столу требуют.

Я удивился.

- Что, шашлык не понравился? - спрашиваю.

- Да нет, наоборот. Тураниди тебя новому хозяину представить хочет.

Я, признаться, опешил. Как-то я не воспринимал всерьез все эти разговоры про продажу заведения, а тут на тебе, в самом деле!

Делать нечего, сменил замызганный фартук на белоснежный, поправил колпак и поплелся в зал.

Компания была уже хороша. Тураниди смотрел на всех стеклянными глазами, это у него высшая степень опьянения, никогда его не видели лежащим или хотя бы шатающимся. Рядом с ним две подруги хихикают, тоже хороши, еще парочка этого

бритоголового облепила. Я его лица не видел, только затылок, заплывший жиром, да руки на столе, пальцы как сосиски, и чуть не на каждом по перстню с каменьями. Грек меня все-таки рассмотрел, спихнул с левого плеча худющую блондинку (он почему-то любил девушек в предобморочном состоянии крайней степени дистрофии), и пальцем ткнул в мою сторону. Речь его звучала отчетливо, хотя и несколько замедленно.

- Вот, моя гордость. Всех выгнал, его оставил. Самородок, Юрий Александрович Соломатин, шеф-повар. Познакомься, Юра, с новым хозяином заведения. Борис Миронович, вернулся на родину с большими бабками, прошу любить и жаловать.

Бритоголовый медленно повернулся ко мне. В глаза мне блеснули камушки на огромном кресте, висящем на здоровущей золотой цепи.

- Шашлык у тебя... ништяк... не хуже, чем у грузин... хвалю.

Еле выговорив это, новый хозяин неверным движением достал из кармана стодолларовую купюру и затолкал ее мне в карман фартука. Потом он уставился мне в лицо.

- Где-то я тебя, парень, видел... - пробурчал он, тараща на меня маленькие свиные глазки. Судя по складкам на лбу, он даже попытался напрячь мозжечок, или что там у него на самом деле под черепушкой. К моему счастью, он скоро устал от непривычного вида деятельности и махнул рукой.

- Ладно, потом вспомню... Еще шашлыка, в номера...

И новый хозяин ткнул пальцем куда-то вверх.

На кухню я вернулся на автопилоте. Машинально показал Яшке, своему личному поваренку, пять пальцев и долго стоял у мангала, старательно поворачивая шампуры над углями. По-моему, они даже получились, хотя все это время в голове

стучала только одна отчаянная мысль: "Неужели все сначала?!"

Да, новый хозяин меня не узнал, зато я его признал сразу, мгновенно. Как будто снова очутился в подвале Али и надо мной склоняется грузная фигура одного из "пехотинцев" Коржана. "Идти сможешь?" - так спросил он меня тогда. В те времена он отзывался на кличку Борман, теперь Борис Миронович.

В голову лезли невеселые мысли: "Ну, не узнал от меня сегодня, узнает завтра. Да, я изрядно поправился с тех пор, но куда деть эти оттопыренные уши, нос картошкой и веснушки? И что же тогда мне делать? Снова пускаться в бега? Куда и как? Со всей семьей? Бросив дом, все нажитое."

Безнадега подкатила к сердцу так, что, отложив готовые шашлыки, я повернулся к своему помощнику Денису и сказал:

- Пойду, я, пожалуй, Дениска. Что-то мне сегодня нехорошо.

- Идите, Юрий Александрович, да оденьтесь получше, а то опять простудитесь.

Я машинально кивнул ему и, уже снимая фартук, сказал забежавшему на кухню Осипу Андреевичу:

- Шашлыки готовы, отнесите новому хозяину.

- Хорошо, сейчас. Люда! - кликнул тот официантку. - Отнеси в пятый номер шашлыки.