Золото на крови

К вечеру следующего дня мы подошли к самому подножию гор. Вблизи они производили еще более сильное впечатление. Это, конечно, не Альпы и не Гималаи. Не было той привычной угловатости огромных заснеженных булыжников, так знакомых нам по «Клубу путешественников». На этом хребте нещадно поработали солнце, ветер, вода, а главное — время. Оно сгладило острые углы вершин, по склонам стекали курумы — целые реки щебенки. Но они еще напоминали о некогда вздыбившем их катаклизме своим угрюмым хаосом. Гребни хребта были похожи на лезвие ножа, а скалы, хотя и утратили некоторую крутизну, по-прежнему грозно нависали над равниной. Огромные валуны, скатившиеся с вершин, издалека казались разрисованными художником-абстракционистом. Лишь подойдя поближе, я понял, что эти цветные пятна не что иное как мхи и лишайники, прочно угнездившиеся на боках каменных великанов.

Но особенно удивительными мне показались грубоватые невзрачные цветы с коротким, толстым стеблем, растущие прямо посреди щебеночной россыпи. Никогда не думал, что что-то может расти на камнях.

— Да, нерадостное местечко, — выразил общее мнение Андрей, оглядев сумрачный пейзаж. Особый калорит этой картины создавали низко летящие серые тучи, целый день грозившие нам дождем, но пока принесшие только стылый холод.

Переночевав у подножия хребта, мы закинули за плечи наши полегчавшие рюкзаки и полезли в гору. Маршрут Андрей выбрал заранее, там, где седловина между гольцами казалась пониже, а склоны более пологими. Сначала мне это не показалось таким уж трудным делом. Но пройдя не более ста метров вверх, я наступил на камень, показавшийся мне самым надежным. Он же, вопреки моим ожиданиям, вырвался из-под ног и покатился вниз. Не удержав равновесия, заскользил вслед за ним и я. Скольжение по каменистой россыпи оказалось не менее успешным делом, чем по снегу, может, только менее захватывающим по азарту. Щебенка текла как река, и я посредине этого потока плыл метров тридцать, потеряв по дороге шляпу и посох. Наконец, я остановился, но еще минут пять лежал на этой жесткой перине, прикрыв голову руками и пережидая, когда же последние камешки догонят и отбарабанят на моем теле свою сердитую мелодию потревоженного одиночества. Некоторые из этих ударов получились весьма болезненными. Наконец все стихло. Поднявшись, я снова двинулся вверх, почесывая ушибленную макушку и собирая по ходу личные вещи.

Ни один из моих попутчиков не догадался поспешить мне на помощь или хотя бы подбодрить добрым словом. Наоборот, мне показалось что эти «горные козлы», живописно застывшие на фоне скал, даже получили какое-то моральное удовольствие, наблюдая за моим невольным «скоростныс спуском». Хихикать они не хихикали, но искру смеха я увидел в глазах у обоих.

Подъем занял у нас почти весь день. Сказывалась еще и наша неопытность. Мы проскочили удобное место для спуска, и пришлось уже на самом гребне перевала пройти метров сорок по узенькому карнизу над пропастью и только потом начать спуск. Вступал в свои права вечер, жутко ломило спину от надоевшего рюкзака, болели ободранные об острые камни руки и ноги, но останавливаться было нельзя. Ветер на вершине перевала свирепствовал особенно сильно, и мы поплелись вниз, с надеждой поглядывая на маячившую вдалеке равнину плоскогорья. Туда мы в тот день не попадали никак.

Надо было искать какую-то площадку для ночлега. О дровах в этой каменистой пустыне не приходилось и мечтать. Уже почти в темноте мы наткнулись на небольшое углубление в скале. Каменные стены хоть немного могли защитить нас от ледяного ветра и решив, что лучше все равно ничего не найдем, мы устроились на ночлег.

С трудом проглотив холодное содержимое консервной банки, я подумал, что более неуютного жилища у меня еще не было. Мужики пытались согреться куревом, а я с помощью спичек осмотрел пещеру.

— Тут, наверное, змеи водятся, — вслух высказался я.

— Да ладно, откуда они тут. Они же хладнокровные, им тепло нужно, — отмахнулся Андрей.

— Ага, вот на наше тепло они и приползут. Погреются, а потом мясом впрок запасут ся на всю зиму. Нас троих им надолго хватит.

— Паникер ты, Юрка! — засмеялся Андрей, разворачивая свои одеяла. — То ты медведей боишься, то тебе собаки чудятся, то змеи. Ложись спать…

Три одеяла мы постелили на камни, остальными укрылись, сверху для тепла укутались все тем же полиэтиленом.

— Холодно, — пожаловался я вслух. — Как мне надоел этот холод.

— Да ладно, какой еще холод? Еще и осень-то не началась…

— Да, а что ж это тогда такое?

— Где? — не понял Андрей.

Я ответил ему слегка в рифму, потом выдал собственный прогноз на ближайшее время.

— Того и гляди снег пойдет…

— Это всего лишь конец сибирского лета. Ты, наверное, в прошлой жизни где-нибудь в Африке жил, поэтому сейчас так сильно мерзнешь.

— Нет, — отозвался я. — В прошлой жизни негром был Павел. Слышишь, как храпит? Прокоптился под знойным солнцем, и все ему теперь по фигу…