Золото. Назад в СССР 1 (СИ)

— Зачем сейчас шуметь? У человека болезнь, — кого-то убеждал старик, — сядем поужинаем, я оленя зарезал. Поспите, а утром поговорите с вашим геологом Бурцевым.

Незнакомый голос ответил старику.

— Выкван, да нету у нас времени. Понимаешь? Нету. При всем уважении к тебе Выкван. Он, выходит, Гибаряна одного бросил. Если мы узнаем, где он находится, то может быть сможем еще спасти его.

— Однако, я ходил на ту стоянку, там нет никого, — возразил старик, — парень честный, там были следы.

Таня тоже проснулась от голосов. Она села на колени лицом к входу на колени в ожидании гостей.

Чья-то мужская рука откинула в сторону входную шкуру-занавес и в ярангу просунулась голова незнакомого мне мужчины.

Он смотрел мне в глаза и громко сообщил, тому с кем пришел, что видит меня:

— Здесь он! Товарищ Куницын!

Глава 4

Золото является одним из самых стойких и инертных металлов на Земле, оно не ржавеет и не тускнеет со временем, не подвергается воздействию большинства кислот.

К тому же, золото — самый ковкий из всех металлов на Земле. Он настолько пластичен, что одну унцию (31 грамм) можно вытянуть в нить, длинной в 80 км

Чья-то мужская рука откинула в сторону входную шкуру-занавес и в ярангу просунулась голова незнакомого мне мужчины.

Он смотрел мне в глаза и громко крикнул, тому с кем пришел:

— Здесь он! Товарищ Куницын!

За ним в ярангу заглянул взрослый мужчина лет пятидесяти.

— Бурцев, где тебя черти носят? Слава Богу жив! Где Захаров?

Так, приехали. Он спрашивает то, чего я совершенно не помню.

— Здравствуйте, — я встал навстречу входящим людям.

— Здравствуй, Таня, — поздоровались вошедшие в ярангу и встали у входа в нерешительности.

Таня наклонилась в ответ, встала с колен и жестом пригласила гостей к очагу.

— Что молчишь?

Тот который постарше, Куницын, подошел протянул руку для рукопожатия. Мы поздоровались, а после он обнял меня.

Вслед за ними в ярангу вошел Выкван.

— Да если честно, то не знаю, что сказать.

Вошедшие недовольно переглянулись.

— Как это не знаешь?

— Не требуйте с него много. Хворый он. У него болезнь отшибла память.

— Как же так? — удивился Куницын и посмотрел на меня, — как звать тебя помнишь?

Я назвал свои фамилию имя и отчество.

Оглянулся на старика.

— А говоришь — память потерял. А меня как зовут помнишь?

Я отрицательно покачал головой и рассказал, что имя свое прочел в блокноте.

— Вот молодежь пошла, ведь врет и не краснеет! — эмоционально сказал, почти выкрикнул тот, который первый заглянул в ярангу, он сидел и пил чай, скрестив ноги по-турецки.

— Да подожди ты, Николай Прокофьевич, не гони лошадей, — остановил того Куницын, — ну хоть что-нибудь из прошлого помнишь? Базу, учебу в университете, коллег?

Я грустно покачал головой из стороны в сторону.

— Да не бывает так, — второй гость не унимался, — Бурцев, ты вот меня помнишь? Фамилия моя Гунько. Помнишь, меня? А?

Он переводил взгляд со всех присутствующих на меня.

Пожав плечами, я снова отрицательно покачал головой. Старик и Таня смотрели на нас и не вмешивались в разговор. Гунько и Куницын были для них начальством, несмотря на высокое положение старика в иерархии племени.

— Нет, и вас не помню.

— Илья, меня слушай, — попросил самый главный, — ты вспомни, я твой непосредственный руководитель, Куницын Владилен Викторович. Ты ходил с Гибаряном на разведку в новый район. Позапрошлогодние пробы грунта говорили о том, что район может оказаться золотоносным. Вы нашли что-нибудь?

На этот раз я кивнул утвердительно. Подошел к своему рюкзаку и достал увесистые холщовые мешки.

Золото, а точнее его количество, произвело сильное впечатление на обоих. Я хотел объяснить, но мне не дали сказать.

— Про нас не помнишь, а про золото помнишь? — снова стал возмущаться Гунько, — тебе не кажется…

Куницын все время одергивал своего спутника.

— Да подожди, ты Николай, дай человеку высказаться. Что ты хотел сказать, Илья?

— Я не помню Гибаряна, знаю о нем из вашего рассказа и из рассказа Выквана, которому я сообщил о том, мой товарищ нуждается в помощи. Я был в бреду и знаю об этом с его слов. Сам я не помнил, как меня нашел Выкван, и что при этом я говорил. Что же касается самородков, то я обнаружил их только сегодня, когда стал разбирать свои вещи в рюкзаке.

— Где вы их намыли, Илья? — Куницын тревожно вглядывался в мои глаза.

— Я не помню, Владилен Викторович. Но постараюсь вспомнить.

— А записи? Записи остались? Дневник геологоразведки?

— Нет, у меня только блокнот, но там стихи, цитаты великих людей, какие-то заметки, но ничего конкретного про то, чем я занимался в последние месяцы.

— Покажи, — он встал и подошел ко мне.

Я спокойно вытащил блокнот из рюкзака и протянул ему.

Гунько смотрел на мои действия с подозрительностью, будто считал, что я готов скрыть от них какие-то важные улики преступления.