Золото. Назад в СССР 3 (СИ)

А во-вторых, посмотри к кому ты обращался — девяносто девять процентов тех слушателей из ста возможных не смогли бы даже курицу зарезать, не то чтобы противостоять серьезному зверю.

Не говоря уже о победе над ним. У меня возник повод задуматься про «венец природы» еще раз.

С такими мыслями я прошагал до темноты, ни разу вспомнив о том, что одноглазый напал на него во сне.

Увидев у ручья небольшие заросли выбивающиеся из под снега, я решил устроить здесь лагерь.

Скинув рюкзак, я обернулся чтобы оглядеть безмолвное пространство вокруг себя.

Глава 25

С такими мыслями я прошагал до темноты, ни разу вспомнив том, что одноглазый напал на него во сне.

Увидев у ручья небольшие заросли, выбивающиеся из под снега, я решил устроить здесь лагерь.

Скинув рюкзак, я обернулся чтобы оглядеть безмолвное пространство вокруг себя.

* * *

Волка нигде не было видно. Но я чувствовал его незримое присутствие, что он где-то рядом.

— Черт бы тебя побрал одноглазый. Как ты вообще выкарабкался с того света? — сказал я в сторону откуда пришел.

И тяжело сел на рюкзак. Последние несколько километров дались с большим трудом. Если повезет, то завтра к вечеру доберусь до зимовья.

Разгребая снег руками, я обнаружил, что кроме камыша в зарослях никакой другой растительности нет. Значит придется ночевать без костра.

Для начала я снова сварганил бивак, на этот раз у меня получилось хуже потому что стало холоднее и снег не особо слипался.

Пришлось делать что-то типа сеточки подкладки из «драгоценного» камыша в стенах, а потом уже выкапывать внутренний объем.

«Драгоценного» потому что его оказалось в округе слишком мало, а мне еще нужно было приготовить ужин из оставшейся четверти тушки куропатки.

Тем не менее я справился, снова заварил себе бульон. Сырые стебли камыша плохо горели, постоянно тухли и я потратил почти половину своего запаса спичек на приготовление еды.

В конце концов ход пошел черенок, выброшенный вчера Латкиным. Я настрогал стружки, а потом расщепил его на более мелкие части и сжег.

Жар черенка оказался достаточным для того, чтобы воспламенять сырой камыш и я даже успел вскипятить себе листовой грузинский чай, который забрал из остатков еды, украденной Латкиным.

В какой-то момент я подумывал о том, сжечь древко своей пики, но оставил эти мысли, понимая что это единственное оружие которое позволить держать волка на дистанции.

Я очень устал и потрясения дня заставили меня быстро уснуть.

Перед тем как заснуть я услышал за своей спиной снаружи какое-то приглушенное сопение — не ?то вздох, не то кашель.

Очень медленно, нехотя преодолевая? крайнюю слабость и оцепенение, я повернулся на другой бок чтобы быть лицом к опасности. На большее мне не хватило сил. А потом я почти мгновенно уснул. Скудное питание и длинный переход дали о себе знать.

Проснулся я на рассвете все так же в биваке. За ночь ничего не произошло. Я осмотрел свои ноги и остался доволен. Больная почти зажила. Но обувь была сырая и промокшая насквозь. Я натянул хлюпающие ботинки. Для того чтобы их высушить нужен огонь и жир. Сушить нужно на ногах иначе кожа на них задубеет и превратиться в «дерево»

Когда я выбрался наружу, то опять послышались сопение и кашель, которое я слушал перед тем как заснуть.

Я стал пристально всматриваться в окружающий пейзаж и через секунду увидел в шагах тридцати от меня между двумя остроконечными камнями серую голову волка.

Теперь его уши не торчали кверху, как это обычно бывает у других волков или собак, а были опущены в стороны. Его единственный глаз как-то помутнел и мне казалось, что он им толком ничего не видит.

Видимо остатки запекшейся крови попали ему в легкие и не давали нормально дышать. А раны то и дело открывались снова и кровоточили.

Его огромная голова теперь голова бессильно понурилась и как бы раскачивалась маятником вверх и вниз. Было видно, что зверь умирал, но продолжал цепляться за жизнь.

Если бы я не знал, что лично всадил изгнанному вожаку нож по самую рукоять в бочину, то подумал бы что он заражен бешенством.

Я еще раз посмотрел по сторонам. Нет это не сон, все это реально, я вижу все это наяву. Не отворачиваясь от хищника, я присел и стал собирать вчерашнюю посуду, оставленную снаружи бивака.

Убить его этого волка? Смогу ли догнать? Мясо его не съедобно. Я решил что специально бегать за ним не будет, но если он подойдет, что я постараюсь его проткнуть пикой и уже не выпущу пока он не издохнет.

Надо идти дальше. Я собрал свой багаж взвалил на плечи и побрел дальше.

Теперь кроме бинокля у меня была карта. Я не сильно ошибся, когда представлял, где нахожусь. До зимовья одиннадцать километров о карте. К вечеру должен дойти.

Я зашагал. Движения мои были медленными. Тело все-таки болело от вчерашнего марш броска к месту смерти Латкина.

Иногда я останавливался и смотрел назад идет ли за мной волк. Он шел трусцой далеко позади на безопасном расстоянии. У-у-у зверюга, я молча смерил его взглядом. Он тоже остановился. Значит все-таки видит своим глазом.