Золото Неаполя: Рассказы

Тогда мне очень повезло — удалось договориться с двумя садовниками: один работал на кладбище Музокко, а другой — на Монументале, и они давали мне ценную информацию. Эльга была моей соседкой по дому на виа Сан-Паоло — пухленькая, энергичная, с вьющимися от природы волосами, одевалась она весьма элегантно, пользовалась прекрасной косметикой и всегда выглядела очень молодо. Когда мы встречались на лестнице, я весьма сдержанно ей кланялся. Прошу учесть: это она сама вынуждала меня с ней здороваться, бросая на меня томные взгляды. Но я держался стойко: работа для меня — это все, и я никогда не ошибался, а у синьоры Д. был муж, да еще какой! Состоятельный человек, бывший владелец магазина «Оптика», ныне удалившийся на покой. Честно говоря, он казался ей отцом, несмотря на крашеные волосы и вставную челюсть. Итак, я держался начеку, поскольку никогда не смешиваю, так сказать, плотское с духовным, но вот как-то раз получаю по почте записку без подписи, напечатанную на машинке. Читаю:

«Не будьте так холодны, синьор Курцио. Полюбите меня, ибо я люблю вас. Вы ведь знаете поговорку „Любовь, любить велящая любимым“?..»

Поговорка, ха-ха-ха! Кто же этот невежда? Может, одна из вдов, которые в то время были на моем попечении? Я мог подумать на кого угодно, только не на Эльгу, но оказалось-то вот что…

Через несколько месяцев, выходя утром из дома, ощущаю на площадке аромат гвоздик и воска. Квартира Д. была на первом этаже, и вот я вижу: дверь настежь, и взад-вперед снуют какие-то мрачные люди. Ну, естественно, стараюсь побыстрее проскользнуть на улицу, но чьи-то рыдания меня останавливают. Это Эльга, она бросается мне в объятия, роняет мне голову на плечо и восклицает:

— Синьор Шиммери! О, дорогой синьор Шиммери! Наш бедный Альвизе нас покинул!

Дорогой? Наш? Нас? Пока я в смущении пытаюсь от нее освободиться, синьора Д. вталкивает меня в комнату, где стоит гроб с телом усопшего владельца «Оптики». На меня устремляется дюжина заплаканных глаз, рядом оказывается новоиспеченная вдова и как бы говорит:

— Что ж, мои слезы пролиты, а где же твои?

Прибавьте к этому и проснувшийся во мне профессиональный инстинкт, и вы поймете, что я им всем показал, как следует оплакивать невосполнимую утрату и немедленно утешать вдову, за что и удостоился похвал и восхищения. Глупец, я тогда не понимал, что на самом деле пляшу под дудку Эльги. Черт побери, она обвела меня вокруг пальца, как младенца! Постепенно она вынудила меня (знаете, как это делается — ужин вдвоем, немного лести, робкие просьбы: «Ах, мне так страшно одной по вечерам… прошу вас, побудьте еще чуть-чуть») пренебречь обязанностями в отношении вдовы О. и забыть вдову М., которые в результате убедились, что ошиблись во мне. Обычно я держался с Эльгой предупредительно, преданно, любезно и не больше, а ее обольстительным платьям противопоставлял мужественное равнодушие. У меня, знаете ли, есть безошибочный способ удержаться в таких ситуациях на краю пропасти: я выдаю себя за вдовца и начинаю воспевать вечную верность. Я шепчу:

— Как и вы, дражайшая синьора, в потустороннем мире я надеюсь вновь обрести то единственное существо, которому был верен при жизни. Так давайте поможем друг другу, ведь это так прекрасно!

И все, порядок — они обезоружены, и я могу держать их в руках столько, сколько понадобится.

А вот брак меня привлекает очень мало. Никакого желания работать на других у меня нет и никогда не было, а вы ведь не станете отрицать, что мужчина, уже в момент женитьбы, закладывает, так сказать, фундамент, создает предпосылки появления на свете еще одной вдовы. После нескольких недель абсолютно невинных, но в высшей степени теплых отношений у меня не хватило духу отказать Эльге, когда она пожелала погасить (какое облегчение, подумать только — двести кусков!) один мой якобы существующий карточный должок, а поскольку у меня и неожиданно покинувшего наш мир Альвизе оказались одинаковые размеры, то пришлось мне принять в дар один из его костюмов — синий в серую полоску, почти неношеный. Ну вот мы и добрались до сути дела. Прямо в дрожь бросает. Как-то я шел по галерее и приглядывался к женщинам в трауре, как вдруг меня охватило странное чувство — как будто в брюках Альвизе было что-то такое, что впивалось мне в поясницу. Сую руку и обнаруживаю потайной карманчик, естественно, смотрю, что там, и обнаруживаю всего лишь маленький листок бумаги. Разворачиваю, читаю, и волосы у меня встают дыбом, ибо в записке сказано: «Прошу вас, действуйте. Вполне вероятно, что я умер не своей смертью. Альвизе Д.»

Я бросился к Эльге, которая как раз готовила мне запеканку. Прочитав записку, она отскочила от стола, скатала бумажку в шарик и проглотила. Все это произошло так быстро, что я не успел помешать. «Матушка моя, помоги и заступись», — пронеслось у меня в голове. Эльга и глазом не моргнула, спокойно сняла фартук, привела меня в гостиную и сказала: