Золото партии: семейная комедия. Публицистика

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Видел. Давно. Мальчишкой был. В прятки играли. Я за церковной оградой залег. Вижу, мой дед, который всегда попов ругал, бочком-бочком в храм заходит. Я — за тобой. Ты свечку поставил и сразу сбежал, а я потом еще долго стоял — на иконы смотрел, хор слушал. Мимо батюшка прошел, снял с меня ушанку и по голове погладил. С этого все и началось… (Крестит деда.) Да просветит тебя Господь, Фому неверующего!

БАРАБАШ. Ишь ты, глазастый! Было дело. Знаешь, какие нам планы сверху спускали? Без Божьей помощи не осилить. Приходилось обращаться. Эх, Васька, думаешь, я не хочу, чтобы твоя взяла? Хочу! Тоже надеюсь, есть еще что-нибудь, кроме круговорота воды в природе. А вот интересно: там души сами по себе витают или в какие-нибудь партии объединяются?

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Я с ума сойду с этим чертовым дедом, Господи, помилуй сорок раз!

Перекрестившись, бросается к выходу. За ним следом идут Марлен, Маша-жена, Володя. В каминном зале остаются Барабаш и Оксана.

БАРАБАШ. Ну, что решила, беженка?

ОКСАНА. Даже не знаю. По возрасту вы совсем мне не подходите. Но вы настоящий мужчина, можете защитить семью и свою женщину. Знаете, будь вы чуть-чуть помоложе, лет на пятьдесят, я бы в вас и влюбиться могла…

БАРАБАШ. Тем более. Соглашайся!

ОКСАНА. Петр Лукич, над нами же смеяться будут.

БАРАБАШ. И пусть! Вон теперь соплюшки прямо с подиума за лысых пузанов выскакивают — и ничего.

ОКСАНА. Так у них деньги.

БАРАБАШ. Да уж, золота партии у меня нет. Только квартирешка, зато на улице Горького.

ОКСАНА. Да вы сам, Петр Лукич, и есть золото партии.

Целует его в макушку.

БАРАБАШ. Так и выходи за меня! Тогда уж точно Марленка домогаться тебя не станет. Ты ему мачехой будешь: цыц — и все дела.

ОКСАНА. Он же меня сразу выгонит, а вас снова в дом престарелых ушлет.

БАРАБАШ. И что с того? Переберешься на мою площадь. Пенсия у меня хорошая. От жильцов кое-что откладывал. На первое время хватит. Потом работу найдешь по специальности. Похлопочу. Один мой инструкторишка теперь в Академии наук — шишка. Не откажет. Квартиру на тебя оформлю. Будешь навещать меня в богадельне. Наши бабки овсянкой подавятся, какая у меня молодая жена! Потом похоронишь рядом с Людмилой. За могилой присмотришь. На этих оглоедов надежды никакой. А я тебе сверху какой-нибудь привет пошлю. Голубку белую с черными оборками на лапках. У меня в детстве в голубятне такая красавица была. Украли…

ОКСАНА. Так вы же сказали отцу Василию, что не верите в загробную жизнь.

БАРАБАШ. Я, Оксана, в жизнь верю, а какая она — догробная или загробная, — неважно. Соглашайся! Я ж скоро помру. Потом встретишь хорошего мужика. Тебе детей надо рожать. Ты же добрая женщина. Теперь такие в редкость…

ОКСАНА. Ладно, допустим. Но при одном условии. Нет, при двух условиях.

БАРАБАШ. Готов. Докладывай!

ОКСАНА. Первое. Вы не будете ко мне приставать и все такое…

БАРАБАШ. Эх, Оксаночка, я на своем веку столько голых комсомолок и беспартийных перевидал — парад физкультурниц можно устраивать. Не трону. Ну, может, иной раз подгляжу для тонуса…

ОКСАНА. Никаких подглядываний, клянитесь!

БАРАБАШ. Честное партийное.

ОКСАНА. Верю. Второе. Вы разрешите мне вскрыть ваш конверт?

БАРАБАШ. Тебе-то зачем?

ОКСАНА. Петр Лукич, я же историк, а не сиделка. Вдруг там какие-то важные документы по революции. Я хочу вернуться в науку на белом коне…

БАРАБАШ. Вообще-то лучше всего ваша сестра выглядит на белой перине…

ОКСАНА. Я передумаю. Вы обещали!

БАРАБАШ. Эх, где наша не пропадала! От жены и от партии тайн нет. Мишка-то Горбачев говорил: поеду с ночным политбюро посоветуюсь. Это он так про Раису свою. Досоветовался, подкаблучник. Согласен, прямо сейчас вскрывай.

Ищет по карманам конверт, отдает.

ОКСАНА. Нет, завтра. У меня выходной. К великим тайнам истории надо прикасаться без суеты.

БАРАБАШ. Ишь! Такой фантазерки у меня еще не было. Мою фамилию возьмешь или свою оставишь? Как, кстати, тебя?

ОКСАНА. Сметанка.

БАРАБАШ (смеется). Как?

ОКСАНА. Сметанка. Ничего смешного. Нормальная украинская фамилия. Вы, москали, вообще почему-то к нашей культуре и языку свысока относитесь.

БАРАБАШ. Ладно, ты мне здесь только Майдан-то не устраивай. Хочешь быть Сметанкой — оставайся.

ОКСАНА. А как мы распишемся? Марлен Петрович с меня глаз не спускает.

БАРАБАШ. Успеем, мы вон с Людмилой десять лет без регистрации прожили: то у меня аврал, то у нее сверхурочные… Вернусь в ДСП — туда и вызовем. Из загса часто к нам ездят. Старикам что еще делать: жениться да разводиться. А вот квартирку на тебя надо срочно переписать, пока сынок не спроворил.

ОКСАНА. А как?

Входит Марлен.

БАРАБАШ. Знаю как… (Хватается за сердце.) Ой, совсем плохо! Оксаночка, накапай мне, как обычно!

ОКСАНА (убегая). Сейчас, сейчас…

МАРЛЕН. Папа, хватит кривляться! Ты что устроил? Перед Василием стыдно. Его просто трясло всего.