Золото партии: семейная комедия

БАРАБАШ. Двадцать пятый съезд партии. Я, значит, докладываю о трудовых победах, а потом поворачиваюсь к Брежневу и говорю: «Леня…»

ОКСАНА(с иронией). Прямо так, Петр Лукич, и сказали: «Леня»?

БАРАБАШ. А что? Я его еще по Малой земле знаю.

ОКСАНА (с обидой). Скажите, зачем… ну зачем? Старый человек, а так врете!

БАРАБАШ. Я никогда не вру.

ОКСАНА. Никогда? Как не стыдно! Бои на Малой земле шли с февраля по сентябрь 1943-го. Если вы в них участвовали, вам должно быть сейчас хорошо за девяносто. А вам всего-то восемьдесят с хвостиком.

БАРАБАШ. С хвостиком? Кто тебе это сказал?

ОКСАНА. Вы, Петр Лукич, и сказали.

БАРАБАШ(смущаясь). Ну да, сказал… Это вам, бабам, свой дамский стаж лет до шестидесяти приходится скрывать, а после вам наплевать. Нам, мужикам, наплевать до шестидесяти, а потом надо примолаживаться.

ОКСАНА. Зачем?

БАРАБАШ. Для женского интереса.

ОКСАНА. И врать?

БАРАБАШ. Раньше это называли «корректировать контрольные показатели».

ОКСАНА. Вам-то зачем корректировать?

БАРАБАШ. Оксана, ты подумала над моим предложением? Я не шучу!

ОКСАНА(пожав плечами). И что же вы там Брежневу сказали, Петр Лукич?

БАРАБАШ. Сказал: так, мол, и так, дорогой Леня, мы с тобой немца одолели, страну из разрухи подняли, целину вспахали, в космос слетали, Олимпиаду провели… Пора и на покой! Пусть молодежь порулит. Стар ты стал, Леня, суперстар! Еле челюстью ворочаешь империалистам на смех.

ОКСАНА (удивленно). А он?

БАРАБАШ. Заплакал. И тут началось!

ОКСАНА. Неужели так и сказали – про челюсть?

БАРАБАШ. Конечно, не сказал. Крикнул, как все, «ура» и слез с трибуны под бурные продолжительные аплодисменты…

ОКСАНА. А если бы сказали – тогда что?

БАРАБАШ. Сняли бы с работы, из партии турнули, а может, и в дурдом упекли бы. Сбрендил, мол, боевой соратник от трудового энтузиазма.

ОКСАНА. А в результате все мы теперь живем в одном огромном дурдоме.

БАРАБАШ. И не говори, Оксаночка! Я этот сон часто вижу. Проснусь, лежу и думаю: может, и не упекли бы, а наоборот – очнулись… Иногда вся жизнь от одного верного слова зависит. Ты мне сразу-то не отказывай – подумай. И накапай поскорей! Что-то сердце жмет…

ОКСАНА. Погода. Магнитная буря. Сколько капель?

БАРАБАШ. Как обычно. И побольше!

Оксана уходит. Дед подъезжает на коляске к окну. Смотрит. Ворчит.

БАРАБАШ. Наше поколение Магнитку строило. Что нам магнитная буря!

Роняет голову, снова спит. Открывается дверь. Из комнаты на цыпочках выходит парень в кожанке. Его провожает беременная девчонка.

ВЕНЯ. Тише! Там этот… твой…

МАША-ДОЧЬ. Дед? Он все время спит. Пиквикский синдром. Венька, не уходи! Мне без тебя так плохо… Я боюсь…

ВЕНЯ. Чего? Ты же смелая! Видел я, как ты с полицаем на митинге дралась. Помнишь, что ты ему помадой на щите написала?

МАША-ДОЧЬ. Дурак ты мой, я за тебя боюсь! Понял? Сколько Дэну дали?

ВЕНЯ. Пять лет общего режима.

МАША-ДОЧЬ. Блин! Козлы! Мы тебя, конечно, будем ждать… (Кладет руку себе на живот.) Сколько надо, будем ждать, но лучше не попадайся им…

ВЕНЯ. Прорвемся! (Обнимает ее.) Декабристочка ты моя!

МАША-ДОЧЬ. Может, останешься, Вень? Я тебя с отцом познакомлю…

ВЕНЯ. С финансовым капиталом у нас ничего общего! Ты с ним говорила?

МАША-ДОЧЬ. Нет еще. Папа сочувствует оппозиции, но у него сейчас трудные времена.

ВЕНЯ. Для банкира трудные времена, когда устрицы через день. Иди ко мне!

Они целуются. Маша-дочь нехотя скрывается в комнате. Веня крадется к балкону, дергает ручку. Дед приоткрывает глаз.

БАРАБАШ. Ты, паренек, лучше через окно попробуй. Балкон-то забили.

ВЕНЯ(растерянно). Вы не спите?

БАРАБАШ. Я всегда только одним глазом сплю. Привычка. С фронта.

ВЕНЯ. Когда забили?

БАРАБАШ. С вечера. Как ты залез, так сразу и заколотили.

ВЕНЯ. Зачем?

БАРАБАШ. Боятся.

ВЕНЯ. Кого?

БАРАБАШ. Вкладчиков, наверное.

ВЕНЯ. Если народ восстанет, им ничто не поможет.

БАРАБАШ. Ну и поднимай, парень, народ! Чего чешетесь?

ВЕНЯ. Денег, дедушка, нет. Революция – дело недешевое.

БАРАБАШ. Кредит возьмите!

ВЕНЯ. Думали. Машка обещала у отца попросить.

БАРАБАШ. Не даст.

ВЕНЯ. Почему?

БАРАБАШ. Профукал. Да и жадный он. С детства. Бывало, принесешь ему из спецбуфета эклер. «Марлик, дай откусить папе!» – «Не дам! Мое!» – «Как не стыдно, говорю, мы тебя в честь Маркса и Ленина назвали». – «Все равно не дам!» Но деньги в революции – дело второе. Программа-то у вас есть?

ВЕНЯ. Обдумываем.