Золото плавней

Многолетний опыт ведения военных действий против абреков на их же территории позволил казакам выработать свою, особенную тактику ведения боя. Аул, как правило, окружали, снимали втихую караул на баштях, и затем следовала внезапная атака. Как удар клинка, мгновенный и разящий. Эта тактика приносила свои плоды. Многие аулы были уничтожены. Те, кто предпочитал жизнь смерти, переходили на сторону Российской империи, вливаясь в ряды российской императорской армии. Из этих горцев создавались дикие дивизии, принесшие славу и доблесть русскому оружию.

– Докладывай! – приказал Билый возвратившемуся Василю. Казак отогнал назойливую мошку от лица и начал четко рапортовать:

– По одному черкесу на баштях стоят. Еще двое у загона с конями. Бдительно сторожат, настороже абреки. Кони, наши и горцев, в одном большом загоне, но разделены перегородкой. В остальном тихо. Ворота закрыты на засов изнутри. В дальнем углу, у второй вышки, плетневое укрепление ниже. Через него можно перемахнуть на территорию, – закончил Василь с неким бахвальством в голосе, ожидая похвалу – разведку местности произвел умело. Сотник нахмурился, скрывая улыбку.

– Добре! – ответил Билый. – Молодец! Укрепление ниже, говоришь?! То нам на руку.

Приказной, истолковав по своему, решил проявить инициативу.

– Дядько Микола, дозволь… – начал было Василь и осекся под суровым взглядом, пошел красными пятнами. В горле разом пересохло, так что закашлялся, прочищая.

Все не давала ему покоя мысль о геройстве.

– Цыц, баламут! – оборвал его Билый. – Коза мэкае, Мыкола кумэкае. Здесь не нахрапом да удалью брать нужно. Здесь особый подход требуется. Хитростью черкеса брать трэба.

Загрустил Василь, закручинился – жарко ему стало. Думал, что добрую идею подаст. Но вышло по-иному. Не доверяет, видать, сотник.

Билый заметил его настрой:

– Что губы накопулыл?! Пойми, Василь, черкес – то не турок. Здесь одной жоглости мало. Ум нужен да смекалка, чтобы горца победить и одолеть. А без ума казаку – сума. Нэ журысь. За службу тебе спаси господь. Навоюешься еще.

Рудь повернул голову в сторону аула, делая вид, что пытается разглядеть в тумане, что делается за укреплением, а у самого горло сдавило от обиды. Выть хотелось и слезы задушили.

Не понимал он, что сотник просьбу деда Трохима исполнял. Его буйный нрав осаживал, чтобы дел ненужных не натворил. Сваландать в бою – головы не только своей лишиться можно, но и всех казаков под удар поставить.

«Молод еще, горяч, – думал Билый, глядя на молодого казака. – Хоть и опыт имеет. В плавнях черкеса бил. Но то плавни, там свое, там нэнька. А здесь все чужое. Посему ухо держать нужно востро. Отойдет».

Позади раздался шорох. Сотник обернулся. Две темные тени, словно призраки, метнулись к нему. Это были казаки Момуль и Мищник, за которыми он послал. «Наконец-то. Вовремя», – подумал Микола, чехвостить Василя все время было не с руки. Но как по-другому?

– Так, братцы, – сказал Билый, когда казаки мелкими перебежками, почти сливаясь с травой, приблизились к нему. – Скоро у черкесов смена. Ваша задача пробраться на вышки и снять караульных. Дождаться смены и тем въязы звэрнуть. Глядите, шоб ныжче травы, тышэ воды. Трудно, но уверен, что справитесь. Да и на их языке говорите, как на родном. Вам и починать. Как управитесь, знак дайте.

Казаки низко склонили головы.

– Сробим, господин сотник. Не впервой, – в голос ответили Осип и Иван, друг друга дополняя, как одно целое становясь.

– С Богом, браты! – перекрестив обоих двуперстным знамением, напутствовал Билый. – Мы друг за друга, а Бог за всих.

Такими же мелкими перебежками Момуль и Мищник скрылись из виду. Это были типичные представители казаков-пластунов.

От прочих казаков пластуны всегда отличались как по виду, так и по одежде, даже по походке. Ходили неуклюже, переваливаясь, как бы нехотя; из-под нависших бровей глаза глядят сурово, лицо совсем бронзовое от загара и ветров.

Ползком, прислонившись к земле, скрытый густой травой, прокрадывался пластун в стан врага. Он мог часами лежать ничком, спрятавшись за кочкой или кустом, а то и в реке или болоте, дыша через соломинку-камышину.

Пластунами, говорят, назывались потому, что непоседливыми были и все слонялись по плавням, и поскольку больше им приходилось месить грязь, чем ходить по сухому, сиречь пластать, то и прозвались пластунами. Подражая походке и голосу разных зверей, они умели подходить и выть по-волчьи, кричать оленем, филином либо дикой козой, петь петухом, и по этим сигналам подавали друг другу вести, собирались в партии.

Каждый пластун мог метко стрелять с рушницы. Меткость эту вырабатывали в стрельбе по побережникам.

Побережник – по-другому бекас – птица из семейства куликов, и попасть в нее чрезвычайно трудно: очень быстро летает, постоянно меняя траекторию полета.

Именно пластуны научили пить чай царскую армию, которая до того пила лишь кипяток. Пластуны никогда не пили сырой воды, чтобы не заразиться, а заваривали чаи из аира, зверобоя и полыни.