Золото по ленд-лизу

        - Опытные, суки, - сплевывает Дим, и, выдернув чеки, одну за другой швыряет вниз две гранаты. Те рвутся с оглушительным грохотом  и еще два солдата остаются на месте. Однако оставшиеся двое, быстро продвигаются вверх, и огромного ефрейтора Дим  сваливает последней очередью почти в упор. Затвор ППШ лязгает и выбрасывает в мох дымящуюся гильзу.

        А Сашкин пулемет, продолжает сечь  длинными очередями  склон сопки  у самой вершины, высекая из нее гранитный крошки.   Последний немец -  это здоровяк с рвущейся с поводка овчаркой, с жутким воем исчезает в их круговерти и катится вниз.

        В это время  из-за одной из кочек   приподнимается голова в высоком колпаке, гремит  выстрел и пулемет замолкает.

        - Твою мать! - рычит Дим  и всаживает в кочку весь диск.

        Затем он отщелкивает его, вставляет новый  и чутко прислушивается.  Тишину нарушает лишь хрип лежащего неподалеку ефрейтора. 

        Старшина  кошкой прыгает к  нему и бьет прикладом  в висок. Ефрейтор дергается  и затихает.

        Держа наготове автомат, Дим  быстро   скользит по склону   и останавливается у      трупа коренастого.   Тот лежит на боку, прижав к  животу руки.  

        Старшина шевелит носком сапога его тело и  делает несколько шагов вперед. Сзади резкий свист, ответная очередь и вновь тишина.

        Морщась от боли, Дим вырывает из предплечья финский нож и швыряет его в сторону. Потом, скрипя зубами, зажимает рану ладонью и спотыкаясь  бежит к самолету.

        Когда он ныряет в мрачную утробу машины, Сашка лежит на спине под турелью. Он еще жив - наполненные болью глаза широко открыты, а на губах вскипают розоватые пузырьки.

        Дим падает на колени, расстегивает на друге бушлат и  задирает ветхий тельник.

 На худой мальчишеской груди, чуть ниже правого соска, небольшое пулевое отверстие, из которого толчками выбивается кровь.

        - Саня, - ты держись, я сейчас, - шарит непослушными пальцами старшина в карманах   и внезапно замирает.

 Сашка  чуть  поворачивает к нему голову и шепчет.

        - Д-и -и-ма. 

        Потом глаза его навсегда закрываются…

        Утро. Пробоины в самолете больше нет. На ее месте, плотно приваленный элероном,  дюралевый лист обшивки.

 У него, понурив голову, стоит  Дим.  Он с вещмешком и автоматом в руке.

        - Ну, что ж, прощай Саня, - тихо шепчет старшина, поворачивается и идет  в  сторону тундры. Туда, где над горизонтом снова встает солнце.

Часть 2. На осколках Империи.

 

Глава 1. Заключенный «К- 513».

        Хмурым  сентябрьским  утром  1996 года,  в помещении штрафного изолятора одной из колоний, расположенной  в Кандалакшском районе  Мурманской области, по холодному  бетонному полу задумчиво прохаживался человек. Он был выше среднего роста, худощавый и  в  лагерной одежде. Лицо неприметное - из тех, что встретишь в толпе и сразу  забудешь.

 Звали его  Юрием  Огневым.

        Еще год назад  Огнев был  полковником  федеральной службы налоговой полиции и жил в Москве.  А сейчас он заключенный, с лагерным номером  «К-513».

 Чтобы понять дальнейший ход событий, в которых обитателю камеры предстоит сыграть не последнюю роль, стоит  заглянуть в его прошлое.

        Родился  Юрий  на Дальнем Востоке, а точнее на Камчатке, откуда в конце семидесятых был призван на службу в погранвойска. Проходил он ее в Средней Азии, на одной из высокогорных застав. Там, перед самой демобилизацией, его и приметил, изредка наезжавший в подразделение, «особист» из штаба округа.

        Общение разбитного майора  и  немногословного сержанта закончилось тем, что  спустя месяц, несостоявшийся «дембель» был направлен в качестве абитуриента для поступления в Высшую школу КГБ СССР  в Москву.

        Вступительные экзамены,  не смотря на высокий конкурс и жесткий отбор, он сдал успешно и был зачислен на факультет военной контрразведки. Годы учебы пролетели стремительно и в  1984 году, молодой лейтенант, с учетом поданного рапорта и прошлой службы, был направлен  в Афганистан, в одно из спецподразделений спецназа КГБ о котором в ту пору мало кто знал.

        Ко времени  вывода наших войск оттуда, Огнев был уже капитаном, имел  ранение и орден «Красной звезды».

 В отличие от других офицеров-афганцев, которых «благодарное» руководство  распихало по забытым богом дальним гарнизонам, чтоб поменьше болтали, Юрию повезло. Ему удалось остаться в Москве. Помог однокашник - генеральский сынок, подвизавшийся в кадровом аппарате Лубянки.  

        Перспективного капитана определили в кураторы штаба Московского военного округа  и    выделили  однокомнатную  квартиру в Теплом Стане.

        Связывать себя брачными узами он не спешил, привыкал к новой  жизни  и  полностью отдавался службе.

        В стране назревали перемены, и периодически встречаясь с бывшими, разбросанными по всей стране и за ее пределами сокурсниками, которые  иногда возникали на московском небосклоне,  Юрий  слышал от них, много нелицеприятного в адрес «отца перестройки» и его окружения.

        В 1992-м, когда он стал  майором и планировался на вышестоящую должность, но Союз рухнул, и вскоре после этого начала разваливаться «система».