Золото прииска «Медвежий»

Кроме документов на оружие и разных бумажек, я обнаружил разрешение, выданное фирме «Хоуп-Север» на производство разведки и добычи ценных ископаемых в долине реки Нора. Предусмотрительные ребята — ничего не скажешь!

Под бумагами лежала запасная обойма к «кольту», картонная коробка пузатых 9-миллиметровых патронов с покрытыми красной эмалью капсюлями и пара наручников.

— Я посплю, — зевая, сказал Андрей. — А ночью подежурю. Я хорошо вижу в темноте… как кошка.

— Ты и правда на кота похож, — засмеялся я. — Только ободранного.

Напряжение страшного дня давало о себе знать. Смех звучал почти истерично.

— Может, выпьем? — предложил Ваганов. — Меня до сих пор трясет.

Мы выпили еще по полстакана, а когда Андрей проснулся, лег спать я. Сон словно оглушил меня. И все же я мгновенно вскочил, услышав выстрел.

Ночь, подсвеченная убывающей лунной горбушкой, висела над распадком. Отражение луны серебрилось в речных струях… Ваганов разжигал погасший костер. Вспыхнула береста и сразу же занялись мелкие сухие ветки.

— Захар? — спросил я, хотя и так догадался, в кого стрелял Ваганов.

— Он самый!

— Попал?

— Еще бы! В такую тушу не промахнешься. Вон там валяется, шагов сто отсюда, — Андрей показал направление. — Если хочешь, сходим посмотреть.

— Чего на него смотреть…

— Тебе его жалко?

— Нет.

— Тогда все в порядке!

— Слишком много смертей для одного дня.

— Не мы с тобой это начинали. Нас бы они тоже не пощадили.

Мы сидели возле костра и ели консервы с заплесневевшим хлебом. Сваренную покойным Маратом уху из хариусов я выплеснул в кусты: это была еда мертвых. Мы допили семисотграммовую бутылку «Столичной», и Ваганов принес фляжку со спиртом. Он заметно опьянел, и мне это не нравилось: завтра мы должны с этого места исчезнуть и уйти как можно дальше.

Монгол прилетал на Илим дней восемнадцать назад, так что вертолет можно ожидать дня через три-четыре, а может, и раньше. Впрочем, скорее всего, Монгол не станет слишком спешить. Лишние дни — это несколько тысяч долларов. А оставлять нас здесь еще на один срок уже не получится — на носу якутская зима.

Я снял с костра закипевший чайник и засыпал в него горсть заварки. Где-то неподалеку вдруг отчетливо завыл волк.

— Мертвецов чует, — со смешком проговорил Ваганов.

— Там, где золото, всегда смерть рядом!

Я много раз слышал эту фразу. Наверное, так оно и было. Золотая россыпь Илима безжалостно увеличивала счет погибших. И вряд ли старик Захар будет в этом ряду последним.

— Я по старательским артелям с семнадцати лет мотаюсь, — прикуривая сигарету, рассказывал Ваганов. — Много чего насмотрелся. Видал, как люди за граммы песка друг другу глотки грызли. И сам убивать научился. Рассказать? Я про это никому не рассказывал… Лет двенадцать назад искали мы артельно золото на Туре. Неудачный был сезон: дожди, холод и самое поганое — нет фарта. К июлю артель распалась, остались мы с Колькой Брянцевым. Некуда нам ехать. Харчи кое-какие имелись, решили еще с месячишко песок поковырять… И вот что, значит, вышло. Отлучился я по каким-то делам, прихожу к стану, а там двое гостей. Не знаю, кто они были. То ли из колонии сбежали, то ли просто уголовники, но явно, что сидели не по одному разу. Татуированные, разговор сплошь блатной и морды такие, что добра не жди. Один уже нашу двустволку в руках держит, у другого — берданка. Колька связанный лежит, лицо в крови. Ну, скрутили они и меня и давай выспрашивать про наши капиталы. Любой разговорится, когда ему горящую головню в лицо сунут. Только дым от волос да шкура как на свинье трещит. Деваться некуда — выдали мы им все свои капиталы: грамм семьдесят золотого песка да сорок рублей денег. Вначале они поверили, что больше ничего у нас нет, только водку все искали. Потом накурились анаши — она у них с собой была — и совсем охренели. Одежку более-менее справную с нас содрали, консервы в свои мешки покидали и давай снова допытываться, где мы золото прячем. И пинали, и головней жгли. Потом Кольку изнасиловали… Под утро, когда они заснули, выпутался я кое-как из веревок и сначала одного, а потом другого лопатой по башке. Там их и закопали. А Колька со мной с той поры ездить перестал. От стыда, значит, и от злости…

16

У нас оставался единственный выход — дойти до заброшенного прииска, сколотить плот и спуститься по Норе до поселка Нелькан, откуда можно добраться до Большой земли. Нам предстоял долгий опасный путь по своенравной реке, и, если в ближайшие дни появится вертолет, он легко обнаружит плот на фоне узкой голубой ленты Норы. Но пешком через тайгу мы пройти не сможем.

Мы закопали тела убитых и сожгли все вещи, которые не смогли взять с собой. Полтора десятка километров до «Медвежьего» одолели лишь к вечеру следующего дня. Ваганов едва шел, рана на ноге воспалилась, и я тащил на себе почти весь груз. А его набралось изрядно: два карабина, спальные мешки, топор, пила, запас консервов.