Золото, пуля, спасительный яд. 250 лет нанотехнологий

И тем не менее атоксил заинтересовал Эрлиха. В нем присутствовало очевидное действующее начало – ядовитый мышьяк. В то же время химическая структура атоксила позволяла получить его многочисленные модификации. Химикам прекрасно знакома такая ситуация, когда “ядро” молекулы остается неизменным, а изменяется лишь периферия молекулы, находящиеся там группы, которые потому и называются заместителями, что их можно заместить. Именно так химики добиваются изменения цвета красителей. Опять же по аналогии с красителями Эрлих предположил, что можно создать такую комбинацию заместителей, при которой препарат будет концентрироваться исключительно в трипанозомах, не затрагивая клетки организма. Атоксил был очень перспективной моделью . Эрлих нарисовал первые возможные химические структуры, синтетики встали к своим колбам, работа закипела.

Большую помощь в работе оказал японский стажер Сахатиро Хата. Он с самурайской невозмутимостью рубил хвосты мышам, вводил им возбудителя болезни, а по прошествии времени – очередной препарат, который мог принести им излечение. Особенностью медицинских исследований является то, что эксперименты всегда выполняют не с одним животным, а с группой (чем группа больше, тем лучше), чтобы нивелировать индивидуальные различия между организмами. Тут очень важно, чтобы все операции проводились абсолютно одинаково, строго по прописи, в этом деле если кто и может конкурировать с немцами, то только японцы.

Еще три года непрерывных экспериментов. Одни препараты быстро уничтожали трипанозомы, но при этом наносили вред самим мышам; другие уничтожали трипанозомы слишком медленно, и те успевали выработать иммунитет; третьи были вовсе неэффективны. В точку попали с шестьсот шестым синтезированным препаратом. Его единичное вливание в кровь мышонка полностью очищало организм от трипанозом, при этом сам препарат был абсолютно безвреден. Этот “препарат 606” и получил впоследствии название сальварсан – “спасающий мышьяк”. Для Эрлиха он стал воплощением мечты, это была его “волшебная пуля”.

Только после завершения этой части исследований на сцене появился призрак сифилиса. Тут Эрлиху в который раз помогли его эрудиция и постоянный мониторинг научной литературы. В 1906 году немецкие микробиологи Фриц Шаудин и Эрих Гофман сообщили об открытии спиралевидного микроба, который они назвали бледной спирохетой. Шаудин и Гофман доказали, что она служит возбудителем сифилиса, и в заключение статьи высказали предположение, что новый микроб родственен трипанозомам и при определенных обстоятельствах может даже превращаться в них. Предположение было неверным, но оно натолкнуло Эрлиха на счастливую мысль – испытать действие “препарата 606” на возбудителя сифилиса.

Соответственно величию задачи и подопытные животные были выбраны покрупнее, в институт потянулись подводы с кроликами и петухами. Вскоре все они превратились в безнадежных сифилитиков: петухи сникли, на нежной коже кроликов выступили безобразные язвы. И тут им начали вводить сальварсан. Анализы показывали, что после этого бледные спирохеты в крови животных полностью пропадали, да и внешне они преобразились. Петухи бодро разгуливали по вольеру, высматривая кур, а язвы на коже кроликов затягивались на глазах. И, еще прежде чем язва у первого счастливца успела зарубцеваться, Эрлих передал “препарат 606” знакомым врачам для испытаний на людях.

Но исследователи на этом не остановились. Еще через три года был создан “препарат 914”, получивший название неосальварсан, более эффективный и безопасный; собственно, он преимущественно и использовался в дальнейшем. На все про все ушло десять лет.

О том, что было потом, вы уже знаете. Но это история препарата и история его создателя, а есть еще история идеи. Идея, конечно, не была забыта, найти свою “волшебную пулю” мечтал каждый исследователь, но вечно не хватало ресурсов, знаний, времени, возникали новые задачи борьбы с различными заболеваниями, ради спасения жизни пациентов врачи закрывали глаза на отрицательные побочные действия создаваемых лекарств.

В этом смысле показательна история пенициллиновых антибиотиков. Их открытие – несомненно, одно из самых замечательных достижений медицины XX века, невозможно даже приблизительно подсчитать, сколько миллионов жизней они спасли. Но все мы на собственном опыте знаем отрицательные последствия их применения: они уничтожают не только болезнетворные бактерии, но и микрофлору кишечника, без которой невозможно пищеварение. Приходится восстанавливать, долго и мучительно. Кроме того, возбудители заболеваний быстро адаптируются к антибиотикам и те перестают действовать. Исследователи вынуждены создавать новые антибиотики, еще более мощные, а бактерии отвечают созданием новых штаммов, еще более изощренных. Эта гонка вооружений продолжается вот уже полвека, одним из ее результатов стал резкий рост смертности от внутрибольничных инфекций – наш собственный иммунитет уже не способен справиться с новыми напастями.