Золото Рейха

— А можно я сейчас буду называть «дядя Феликс»?

— Почему?

— А потому, что Виталик требует, чтобы я называла вас Феликс Петрович.

Колчанов рассмеялся.

— Дядя — это для того, чтобы я не слишком приставал к тебе?

— Нет, просто мне так удобнее.

— Не выйдет. Будешь называть меня Феликсом.

И вновь Колчанову захотелось напомнить ей о ее просьбе, тут же, не откладывая в долгий ящик, попытаться отговорить девушку от абсолютно сумасшедшей затеи, истоков которой он пока не знал. Но до сих пор Марина сама не подавала повода к такому откровенному разговору. Она вела себя очень скромно, и Феликс даже усомнился, не придумал ли все это ее брат для каких-то своих целей.

— Танцы! Танцы! — кричал Виталик, громко хлопая в ладоши.

Окончательно уморившись, он опустился возле Феликса и допил оставшуюся в стакане водку.

— Пантеры, а не телки! — хохотал инициатор «афинской ночи», показывая пальцем на танцующих девиц. — Это сейчас они косые, поэтому чуть не падают, а когда трезвые, такое умеют вытворять! Ты так еще и не присмотрел себе ни одну из них?

— Я же сказал тебе.

— Зря. Мировой уровень!

— Мне видней.

Прошло еще минут двадцать, и Феликс понял, что больше за столом он не высидит. Ему стало противно, он осторожно выбрался и пошел к своему дому — новому, еще недостроенному. Тот встретил его прохладой и темнотой. Но она не была помехой для хозяина. Он мог двигаться здесь на ощупь, помнил все повороты и преграды. Музыка гремела так, что Колчанов не слышал даже звука собственных шагов.

«Ничего себе, будет у меня завтра вид, когда придется пройти по деревне!» — подумал Феликс.

Он уже знал, какими глазами посмотрят на него местные жительницы. Ну как же, понавез шлюх полон дом, а мужик-то с тех пор сущий кобель стал…

Колчанов вошел в комнату, которую представлял себе как будущую спальню на втором этаже. Он остановился у окна, глядя сверху на неровные ряды могил сельского кладбища.

— Ой, — послышалось у него за спиной, — кажется, мы здесь не одни!

— Да уж-Феликс обернулся. Из темноты на него глядело испуганное женское лицо, обрамленное всклокоченными волосами. Когда глаза немного привыкли к полумраку, оказалось, что девушка стояла на четвереньках, а сзади за ней пристроился один из налоговых полицейских. Взгляд его говорил только об одном: мужчину прервали в самый ответственный момент.

— Ой, как неудобно вышло! — захихикала девица и пару раз вильнула бедрами.

Мужчина выпустил из рук ее груди и поправил слипшиеся от пота волосы на лбу.

— Думали — успеем, управимся, — извиняющимся тоном пробормотал полицейский, у которого, видимо, сохранились остатки старомодного понятия «совесть».

— Вот как? Может, я мешаю? — иронически поинтересовался Феликс.

— Мы тут в уголочке тихо, как мышки, — пропищала барышня. — Нам недолго осталось, правда?

— Да я бы уже кончил, — заметил страж интересов казны.

— Черт с вами, — Колчанов вышел из будущей спальни.

Вслед ему послышался пьяный женский смех и какое-то утробное хрюканье мужчины.

— Можете и дальше трахаться, только презерватив на полу не бросайте!

— А мы без него, — долетел до него голос, прерываемый хохотом.

«Вот тебе и покой!» — подумал Феликс.

Он вышел во двор. Тут же к нему подбежала одна из девушек, схватила за руку и положила ладонь себе на грудь.

— Попробуй, какой толстый-толстый слой шоколада, — она принялась расстегивать ворот блузки. При этом глаза ее оставались какими-то бесцветными и отсутствующими. — Молоко вдвойне вкусней, если это «Милки Вэй». Му-у!

— Сгинь, — отмахнулся Феликс.

Он поискал глазами и тут же увидел якобы случайно оказавшегося неподалеку Виталика.

«Наверняка он подослал, подучил!» — мелькнула мысль.

— Ты мне нравишься, — шептала девушка. — Хочешь? — Она несколько раз качнулась и принялась тереться о Феликса животом, мягким и одновременно упругим.

— Тебе же не хочется.

— Хочется, хочется, —монотонно повторяло «погибшее, но милое создание», манерно прикрывая глаза.

— Иди и скажи ему, что ты мне не понравилась.

— Я не могу не нравиться.

— Ты же видишь, что не возбуждаешь меня.

— Этого не может быть, — рука девушки скользнула к «молнии» джинсов хозяина дома.

Феликс со злостью схватил проститутку за руку.

— Можешь считать, что я тебя уже трахнул, — сказал он.

— Было вкусно, — девица немного недоуменно скосила на Феликса глаза и облизала губы. — Но мне в самом деле хочется тебя.

— Теперь я тебе верю. Но все равно ничего не получится, у меня нет там кнопочки, на которую можно нажать, и я возбужусь. Ты не в моем вкусе.

— Может, попробуем? Если устал, я так умею орудовать языком…

— Остынь.

— Зря…

Колчанов несильно оттолкнул ее и направился к Виталику.

— Слушай, собирай своих и езжай отсюда куда-нибудь подальше! — бросил он приятелю без всяких экивоков.

— Ты что, обиделся? Я хотел как лучше… — растерялся Езерский.

— Нет, ты все сделал правильно, но мне пора спать. Завтра еду, отдохнуть нужно.

— Извини, — в голосе Виталика послышалась обида, — я и впрямь хотел сделать тебе приятное.

— Если еще не передумал, то сообрази, как их всех отсюда выпроводить.

— Нет проблем.