Золото Роммеля

«Только вот подполковника Крона ни в этой каюте, ни вообще на корабле уже нет, – напомнил себе барон. – Как нет уже и обер-лейтенанта Кремпке, командора Аугштайна, а также подавляющего большинства солдат охраны и членов экипажа линкора».

– Каждый бриллиант должен погубить столько жизней, сколько в нем каратов, – изрек марокканский ювелир-араб, у которого Шмидт, по поручению Роммеля, консультировался по поводу двух камней, чья ценность показалась фельдмаршалу сомнительной. – Лишь после этого он приобретает свою истинную красоту и очаровательность. Вот только…

– Что «вот только»?.. – подбодрил его барон, поняв, что многозначительное молчание ювелира затягивается.

– Бриллиант – минерал небесный. Не знаю, с какими силами он связан, однако… Достигнув своего совершенства, он, как правило, достается отъявленнейшему из негодяев.

– Странная особенность…

– Скорее закономерность. Вам известно, почему Наполеон остался без короны и без империи? – спросил тогда ювелир, уже прощаясь с бароном. – Вы, конечно, скажете, что причиной явилось его поражение в битве под Ватерлоо.

– Неважно, что скажу я, важно, что говорят историки. Они же в один голос твердят именно о ней, о битве под Ватерлоо.

– Не уточняя при этом, что поражение под этим селением – не причина, а следствие. Причина же кроется в том, что императору подсунули известный своей черной силой бриллиант «Регент», которым он приказал украсить рукоять шпаги. На «Регенте» уже была кровь человека, нашедшего этот камень. Однако в нем таилось слишком много каратов, чтобы он мог удовлетвориться одной жертвой.

– Если этот ювелир прав, то сколько же тогда жизней понадобится, чтобы искупить кровью все сокровища Роммеля?! – вслух ужаснулся барон фон Шмидт, поднимаясь со своей «усыпальницы» и принимаясь за утренний туалет. – А главное, кому же они в конце концов достанутся? Кто тот «отъявленнейший из негодяев», в чье владение они в конечном итоге перейдут?!

Человек, задавшийся подобным вопросом, обязан был тут же впасть в философские раздумья, но в последнее время Шмидт старался избегать их. Особенно после того хмельного раздумья, в которое он впал, узнав о смерти Аугштайна, бывшего командира линкора «Барбаросса».

– А теперь скажи мне, – обратился он к своему отражению в мутноватом зеркале, у которого брился. – Перед судом Господа и Сатаны ты, лично ты, за такого, «отъявленнейшего», сойти смог бы?

– Задатки, в общем-то, есть, – ответил сам себе после некоторого колебания. – К тому же пока еще остается время, чтобы развить их.

Адъютант Родль оказался подчеркнуто пунктуальным: телефон ожил ровно в девять, как только Шмидт успел запить свой с вечера приготовленный бутерброд с колбасой холодным кофе из небольшой фляги. К еде он всегда старался относиться по-спартански.

– Как бы вы ни удручались по этому поводу, господин оберштурмбаннфюрер, заниматься вами поручено почему-то мне, – явно старался подражать своему командиру гауптштурмфюрер. Однако после всех тех подробностей, которые всплыли в связи со смертью командора, фон Шмидт готов был простить гауптштурмфюреру любые его вольности.

– Наоборот, это воодушевляет меня, – почти искренне заверил барон.

– Тогда спускайтесь вниз, я жду вас у машины.

Выйдя из отеля, Шмидт с опаской покосился на двух верзил в штатском, равнодушно посматривавших в его сторону.

– Это мои парни, – успокоил его адъютант Скорцени. – «Коршунам Фриденталя» порой не мешает испытать себя в роли телохранителей. Тем более – телохранителей самого барона фон Шмидта. Не возражайте, барон: все устроено так, как было приказано Скорцени, – личная охрана, эскорт мотоциклистов, «Баденвайлерский марш»[11] и прочие атрибуты…

Ни эскорта, ни марша не последовало, зато эти двое громил сели в такой же подержанный «опель», в каком прибыл Родль, и принялись неназойливо сопровождать. Вначале адъютант внимательно наблюдал за их машиной, затем попробовал оторваться, чем очень заинтриговал Шмидта, наконец выругался и заявил:

– Придется изменить маршрут и заманить их к Главному управлению имперской безопасности.

– Так это что, слежка?! – изумился Шмидт. – На самом деле это не ваши люди?

– Будем считать их «почетным караулом».

– Но это немыслимо: в центре Берлина – слежка за машиной Скорцени! Кто может позволить себе такое?!

– Ну, о том, что это одна из машин Скорцени, им еще только надлежит узнать. Точно так же, как Скорцени интересно будет узнать, кого представляют сами эти молодчики.

– Вы же сказали, что это личная охрана, приставленная самим Скорцени. Но это же… великосветское дерь-рьмо!

– Лестный отзыв об адъютанте Скорцени, – невозмутимо улыбнулся Родль.

– Я-то имел в виду не вас, – своеобразно извинился Шмидт, – а то окопное дерь-рьмо, которое преследует нас.

– Что, конечно же, смягчает вашу участь. Тем более что слежка была установлена не за машиной Скорцени и уж, конечно же, не за мной.

– То есть хотите сказать, что эти люди следят за мной?! – удивленно уставился барон на своего опекуна.

– …А вот кто именно пустил этих гончих по вашему следу, нам еще только предстоит выяснить.