Золото скифов

Петя разрывался на части. Одна его часть продолжала расследовать преступление, другая страдала от близости ЕГЭ. Он честно пытался готовиться, но братья и сестры ему мешали. Тогда Петя отправился в магазин и купил два шпингалета и две мощные щеколды. Шпингалеты и щеколды Петя прикрутил к дверям той комнаты, что поменьше. Теперь в ней можно было запираться и никто из братьев и сестер не смог бы к нему проникнуть.

Рита стояла рядом с Петей. Сунув палец в рот, слушала, как работает шуруповерт, и смотрела, как длинные саморезы входят в дверь.

– Сто ты деяесь? – спросила Рита.

– Это чтобы мелких не пускать! – с усмешкой объяснил Петя.

– Да! – воодушевилась Рита. – Стобы мейких не пускать! Мы мейких пускать не будем!

И она побежала к Косте сообщать ему новость, что они с Петей мелких пускать не будут.

Шпингалеты и щеколды не давали Рите покоя весь вечер. Она щелкала ими, быстро перебегая от одной двери к другой, и достигла высочайшей виртуозности в пользовании всеми видами задвижек.

Саша не проявлял к шпингалетам ни малейшего интереса. Он был занят чем-то таинственным, ходил с важным видом, забивался в углы. Папе и маме Гавриловым это показалось подозрительным.

– Что ты делаешь? – спросил папа.

– Я полюбляю одиночество, – ответил Саша.

Папа напрягся. Когда Саша «полюблял» одиночество в последний раз, оказалось, что он делает ракету, используя серу от десяти коробков спичек. Взорванная на пустыре, ракета выворотила здоровенный кусок асфальта.

– Но это не бомба? Не ракета? – спросил папа, предпочитая подстраховаться, потому что Саша легко мог пообещать больше не делать ракет, имея в виду, что он сделает мину или штурмовой подкоп под стену школы.

Саша замотал головой, и папа успокоился, хотя так и не выяснил, в чем состоит секрет Саши. Первым это узнали Вика и Катя. Вскоре они обнаружили, что Саша во дворе качается в гамаке и вертит на запястье какую-то блестящую штуку. Спрятать ее от сестер Саша не успел. Это оказался мужской браслет из десятка плоских металлических пластин, просверленных во многих местах и сложно переплетенных кожаными шнурками.

– Это не только браслет! Им и драться можно! Вот так вот на руку надеваешь! Эти штучки-черепа – они чтобы стукать! Я это первый открыл! – радостно объяснил Саша.

– Я думаю, первым это открыл тот, кто этот браслет сделал! – хмыкнула Катя. – Где ты его взял?

Саша зашмыгал носом и неопределенно посмотрел в небо. Никто другой, кроме Кати, не сумел бы разоблачить его только по этому шмыганью и задиранию головы. Однако Катя была величайшим специалистом по выведению братьев на чистую воду.

– Ага! Значит, ты его на чердаке нашел! Когда через черепицу провалился! И никому не сказал! – мгновенно вычислила Катя.

– Почемушто это древний браслет пещерных людей, – быстро сказал Саша.

– Не такой уж дом старый, чтобы на чердаке у него древние люди браслеты забывали!

– У мамы спроси! Городу сколько лет? Два-пять-ноль-ноль-ноль! – закричал Саша.

Катя попыталась спорить, но спорить с Сашей было бесполезно: он рано усвоил, что самый надежный способ победить в споре – это громко и бесконечно повторять свою версию, зажав уши руками и закрыв глаза. Причем и уши зажимать, и глаза закрывать надо очень плотно, чтобы собеседник видел, что ты тайком не подслушиваешь, и не пытался бы до тебя докричаться.

Вот и сейчас Катя давно махнула рукой и ушла, а Саша все спорил сам с собой, зажав уши и все время прибавляя к возрасту города лишние нули. Вскоре город уже стал древнее Вавилона и, возможно, возник даже прежде, чем Крым миллиард лет назад выступил из моря. И уж конечно, это доказывало имущественные права Саши на браслет, который тоже выступил из моря одновременно с Крымом.

Закрытые глаза не позволили Саше увидеть, что кто-то с пристальным вниманием смотрит на него снаружи, раздвинув листья винограда.

* * *

В тот же день Рита случайно уснула после обеда. В том, что ребенок в ее возрасте спит днем, еще нет криминала, как выразился бы капитан Матушкин, но если ребенок ухитрился еще заснуть после завтрака, потом проснулся перед обедом и после обеда опять уснул, то можно не сомневаться, что вечером он проснется в ужасном настроении. Так и произошло. Рита пробудилась в пять вечера, села в кровати и сразу начала хмуриться. Одна треть ее мозга проснулась, вторая треть еще спала, а третья треть уже искала повод для скандала. Потому что если ты спал днем два раза и скоро уже вечер, когда нужно будет ложиться в третий раз, тут без скандала себя уже не утомить.

Никого не обнаружив в комнате, Рита проследовала на кухню, где была уже вся семья. Любимые ее родственники по лицу Риты сразу определили, что она в кошмарном настроении. В зубах Рита держала шнурок, которым завязывалось горло ночной рубашки. И пока она его держала, рот ее не открывался, и это было уже неплохо.