Золото Советского Союза: назад в 1975. Книга 2

Ещё одна забота теперь — куда девать наши преумножившиеся сокровища? На камеру хранения теперь тоже нет надежды, если они так запросто вскрывают просроченные ячейки. Перетаскивать добро подобно гражданину Корейко? И дёргаться каждые три дня, не реквизировали ли наши капиталы? Ну нет, надо что-то придумывать другое.

В квартире обнаружилась Бобылиха с тряпкой в руках. Полы мыть надумала.

— Баба Фрося, ты что тут забыла?

— О, сынки! А я думаю, пока вас нет, так протереть пылюку-то хоть. Сами-то не сподобитесь, чай.

— Какую пылюку? Сдурела, старая? Иди-ка ты… на базар. Иди, иди, свою пылюку сами протрём.

— Ой, я ж вам доброе дело хотела сделать. Нет бы спасибо сказать пожилому человеку.

— Бабуся, нечего сюда таскаться. Мы не для того квартиру снимали, чтобы ты к нам в гости шастала.

— Ухожу, ухожу, — засеменила она на выход.

— Чао. Смотри, не заблудись.

Мы переглянулись и потуже подтянули ручки на сумке. И где гарантия, что такая шустрая бабка как наша Бобылиха, не вернётся и не сунет нос не в свои дела?

Куда девать сумку? В общагу не успеем уже. Да если бы и успели, там сегодня дезинсекцию обещались проводить. А это значит, посторонние будут заходить в комнату, двигать мебель, вещи. Что за непруха?

Распихать добро по карманам и так идти в отделение? Можно, конечно. Металлодетекторы нынче не в тренде, так что с этой стороны опасности нет. Но всякие случайности имеют обыкновение случаться в самый неподходящий момент. Бряк — и выпал наш золотой запас. Или бумажный, но тоже запас. Поищем лучше какое-нибудь неприметное местечко. Тайничок бы нам.

— Слушай, а перед дверью нашей… погоди, — рванул вдруг Лёха на выход.

Я рванул за ним, и обнаружил друга на крохотной площадке перед дверью. Лёха стоял, задрав голову в потолок. Чердак! И вход на него прямо перед нашей дверью. Правда высота тут все три метра, если не больше.

— А как нам туда попасть?

— Лестница. На лестнице. Валяется на ступеньках.

Точно! Есть такая, ещё каждый раз про неё забываешь, пока не зацепишься при подъёме к нам. Удивительно, что она вниз не скатывается. Оказалось, всё продумано — лестница верхней перекладиной была зацеплена за гвоздь, вбитый в стенку, потому и не срывалась каждый раз, как об неё запинались. Правда, старая она, и скособоченная какая-то.

— Другой всё равно нет. Предлагаю попробовать.

Затащили наверх, установили, попробовали рукой, не шатается ли. Шатается, но не критично.

— Нормально, — сказал Лёха. — Не по таким лазили.

— Думаешь, выдержит? — пошатал я лестницу ещё раз, задирая голову наверх.

В принципе, если притащить стол с кухни, и поставить на него табуретку, то достанем.

— Я первым полезу, попробую, открывается ли люк в принципе.

— Давай я, у меня силы побольше.

— Я легче, шанс, что лестница не развалится, больше. И открывать заклинившие двери — мой конёк.

Мы упёрли один конец в стену, а второй в чердачный проём, и Лёха полез наверх. Сделал он это быстро и легко, так что старые деревяшки только поскрипывали под его ногами.

— Где там наш ломик? Тащи, — распорядился он после бесплодных попыток открыть люк сначала руками, потом плечом и даже спиной.

Будь Лёха в собственном теле, он бы одним ударом, как тараном вышиб такое ветхое препятствие. С другой стороны, его бы тогда точно лестница не выдержала.

С ломиком дело пошло веселее. С громким скрежетом дверца поддалась. Сначала появилась тонкая щель, но куда ей против лома. Так что через минуту Лёха откинул крышку люка, подтянулся на руках и исчез в темноте чердака.

— Ну что там?

— Чердак и чердак. Захвати фонарик, сумку и лезь сюда.

Уговаривать меня не пришлось. Ещё раз пошатав ногой лестницу, чтобы убедиться, что она меня выдержит, я полез.

Граница света и тени пахла пылью. Я отдал другу поклажу и чихнул, едва не загремев при этом вниз. Луч от фонарика метнулся по пыльному пространству. Похоже, сюда никто не заглядывал сто лет.

— Как думаешь, подойдёт? — спросил Лёха.

— Вон туда сунь и пошли, а то опоздаем, — показал я ему на старый буфет. Кажется, там внутри даже банки стоят.

Ну вот, добро пристроено, теперь можно и родным властям сдаваться. Хорошо всё-таки, что у нас отдельный вход, и никаких любопытных соседей. Не зря, выходит, мы эту халупу сняли.

Глава 6

Участок находился на первом этаже панельной пятиэтажки. Неприметная табличка извещала, что здесь и есть участок милиции пятого Кировского отдела города Иркутска. Скучный казённый коридор, стены, снизу окрашенные зелёной краской, сверху побеленные. На полу вышарканный линолеум. Стенд «Их разыскивает милиция» с помятыми и откровенно пролетарскими рожами. Табличка на дверях кабинета: «Участковый уполномоченный милиции старший лейтенант Скретнёв Николай Фёдорович». Скромный кабинет участкового — стол, стулья, шкаф. И пианино, старое, благородного чёрного цвета, с позолотой, подсвечниками и двумя ножками. Внезапно.

— Играете? — спросил я на входе. Не удержался.

— По наследству досталось от прежних жильцов, — не отрываясь от писанины, сообщил участковый.