Золото Спарты

Их ждало еще более удивительное открытие: оказывается, каждый последующий обитатель, от адмирала Нахимова до советских руководителей, приспосабливал эти туннели под свои нужды. В разные эпохи здесь размещались склады боеприпасов, бомбоубежища, частные бордели и, время от времени, частные хранилища.

Впрочем, самую важную вещь, где именно Бондарук хранит свою бутылку из утраченной коллекции Наполеона, они так и не узнали, и Богуслав тут ничем им не мог помочь.

— Само собой, остается вероятность, что бутылки там нет, — сказала Реми. — Может, он хранит ее где-нибудь еще.

— Сомневаюсь, — ответил Сэм. — Судя по всему, Бондарук помешан на контроле. Он бы не добился того, что имеет, если бы полагался на удачу. Он одержим наполеоновской коллекцией и наверняка держит бутылку где-нибудь под рукой.

— Разумно.

— Если вы правы, — сказала Сельма с экрана наладонника, — то подсказки нужно искать в чертежах. Как любой серьезный коллекционер, он должен хранить наиболее ценные экспонаты в помещении с климат-контролем, то есть с несколькими кондиционерами, системой контроля влажности, запасными генераторами, противопожарной системой… Помещение, скорее всего, изолировано от остального дома. Пролистайте записи Богуслава — там наверняка что-то есть.

Еще час они просматривали записи на русском и английском, продираясь через неразборчивый — как курица лапой — почерк Богуслава, пока наконец Реми не нашла одну комнату в западном крыле особняка, с пометкой: «СЛУЖЕБНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ».

— Место подходит, — сказала Сельма.

— Вот еще, — сказал Сэм, читая вслух следующую пометку: — «Запретить доступ в западное крыло»… Похоже, мы нашли нужное место.

По иронии, сам особняк на плане выглядел как символ мира: основная жилая часть в центре, два крыла расходятся на юго-восток и северо-восток, и третье — на запад, — и все это в окружении невысокой каменной стены.

— Проблема в том, — сказала Реми, — что на плане туннели контрабандиста соединяются с поместьем в двух местах: у конюшни, в паре сотен ярдов к северу от здания, и под юго-восточным крылом.

— Значит, у нас два выбора: либо прогуляться от конюшни до западного крыла, рискуя заблудиться, либо попасть в дом через юго-восточное крыло, рискуя угодить в руки охранников.

Ни Сэм, ни Реми не удивились, узнав, что Сельма заранее выяснила, где в Евпатории можно достать надежное снаряжение. Она дала им адрес армейского магазина, владелец которого, бывший военный, теперь держал собственную автомастерскую. Специально для ночной вылазки они решили принарядиться в камуфляжную форму советских моряков времен холодной войны; а в качестве транспорта выбрали надувную пятифутовую шлюпку, оснащенную троллинговым мотором с аккумулятором.

Надев снаряжение и разукрасив лица черной краской, Фарго надули плот, закрепили мотор на транце, а затем опустили плот на воду у борта основного судна, нацепили рюкзаки и забрались внутрь. Реми оттолкнулась от борта тральщика, который почти сразу исчез в тумане. Сэм повернул ключ зажигания, и мотор ожил. Устроившись на носу, Реми навела компас на маяк, подняла руку и указала направление.

— К черту торпеды…[2] — пробормотал Сэм, и плот заскользил вперед.

Троллинговый мотор был бесшумным, но ему не хватало мощности. Плот двигался со скоростью три узла, едва ли не прогулочным шагом, спустя час Реми, которая не выпускала из виду мигающий глаз маяка, подняла руку — знак остановки. Сэм сбавил обороты.

В ночной тишине было слышно, как волны плещутся о плот. Их окутывал туман, настолько густой, что они могли разглядеть лишь несколько футов черной воды вокруг. Сэм уже собирался что-то сказать, когда услышал звук: приглушенный гвалт бьющихся о скалы волн. Реми посмотрела на мужа, кивнула и указала вперед.

Впереди ждало первое препятствие. С учетом черноморских течений супруги решили подплыть к поместью с юга; прибой им не грозил, зато предстояло пробраться между острых зубцов скал, торчащих из воды у берега залива, — рискованное предприятие, особенно ночью, да еще в густом тумане. Более того, опасаясь, что на скалах могут дежурить люди Бондарука, Фарго отказались от фонариков. Оставалось полагаться лишь на острый слух Реми да на быстрые рефлексы Сэма.

На средней скорости Сэм тридцать секунд плыл в направлении, указанном Реми, затем сбавил ход. Они прислушались. Справа и слева вдалеке шипели волны. Закрыв глаза, Реми медленно повернула голову — в одну, затем в другую сторону — и рукой поправила курс: «Чуть левее». Плот набрал скорость и устремился дальше.

Секунд через двадцать Реми снова вскинула руку. Сэм прибрал газ на минимум — только чтобы удержать плот на месте. Разорвав тишину, справа, совсем близко, прогрохотала волна. И тут же слева. И сзади. Их обложило со всех сторон.

Внезапно прямо перед носом шлюпки из тумана, окутанная завитками бледной пены, выросла скала. Волны, подгоняя друг друга, подхватили плот и швырнули вперед.

— Сэм! — процедила Реми.

— Держись! Падай на живот!