Золото стрелка Шарпа

Он гордился, что рота легкой пехоты обогнала весь полк, и вдобавок радовался, что Южный Эссекский продвигается на север, навстречу неизбежным летним баталиям. Патрик Харпер всякого наслушался про французов и их нового командующего, однако не собирался терять сон, гадая, что ждет впереди Южный Эссекский, – пусть даже полк почти обескровлен. В марте из Портсмута вышел конвой с пополнением, но угодил в шторм – ходили слухи о сотнях трупов, выброшенных на южные бискайские берега, – и теперь народу в Южном Эссекском меньше половины от списочного состава. И что с того? При Талавере француз вдвое превосходил числом, а сегодня вечером в Келорико, куда стекаются войска, найдутся женщины на улицах и вино в лавках. Стало быть, не так уж нынче тяжела жизнь у парня из Донегола – бывало и похуже. Подбодрив себя такими мыслями, Харпер стал насвистывать.

Шарп услышал этот свист и хотел было рявкнуть на сержанта, но в последний миг спохватился – нельзя срывать злость на подчиненных. Всегдашнее самообладание Харпера сейчас, однако, ощутимо действовало на нервы. Шарп и сам не верил в неминуемость поражения – для солдата поражение немыслимо, оно достается только врагу. И все же Шарп был собой недоволен, – словно неотвязный кошмар, его изводила логика. У французов численное превосходство, а одной веры в победу все-таки маловато. Эта мысль заставила Шарпа прибавить шагу, как будто ходьба на пределе сил способна излечить от уныния. Как ни крути, у них наконец хоть какое-то дело.

После Талаверы полк охранял южную испано-португальскую границу, – боже, какая длинная, какая скучная зима! Снова и снова над убогими пустошами поднималось солнце, солдаты занимались боевой подготовкой и ходили дозорами по голым холмам – слишком спокойная, уютная, размягчающая жизнь. Офицеры нашли нагрудник французского кирасира и приспособили его вместо тазика для бритья, и как-то раз Шарп с отвращением обнаружил, что привык к маленькой роскоши – ежедневному ковшу горячей воды. А еще к свадьбам. Только за последние три месяца их справили два десятка, так что теперь в нескольких милях от последней из девяти рот Южного Эссекского плетется обоз с детьми, женами и шлюхами – ни дать ни взять бродячая ярмарка. Но все-таки этим необычно влажным летом они идут на север, туда, где неизбежно встретят французов, а в бою все сомнения и тревоги развеются в один миг.

Дорога взобралась на гребень, являя взорам неглубокую долину с деревенькой посреди. В деревне стояла кавалерия – тоже, вероятно, из наступающих на север войск. При виде многочисленных коней Шарп дал-таки раздражению выход – сплюнул под ноги. Проклятая кавалерия, черт бы побрал ее франтовство, чванливость и нескрываемую снисходительность к пехоте! Но при виде спешившихся кавалеристов Шарп устыдился своего гнева. Он узнал синие мундиры немецких легионеров, а немцев стоило уважать за профессионализм – он ведь и сам был профессиональным солдатом. Хоть и поневоле. Когда нет денег на офицерский патент, будущее зависит только от твоего ума и опыта.

Опыта было хоть отбавляй. Из своих тридцати трех лет Шарп семнадцать провел в строю. Первое время служил рядовым, потом сержантом, и вдруг – головокружительный прыжок в офицеры, и каждое продвижение по службе добыто на поле боя. Он дрался во Фландрии, в Индии, а теперь – на полуострове, и всегда прекрасно понимал: если вдруг наступит прочный мир, он вылетит из армии, как раскаленное докрасна пушечное ядро. Только на войне нужны такие мастера, как он, как Харпер, как жилистые немцы, сражавшиеся с французами в армии английского короля.

На деревенской улице, под любопытными взорами кавалеристов, Шарп скомандовал: «Рота! Стой!» Один из немцев, офицер, выдернул из земли кривую саблю и подошел к Шарпу.

– Капитан? – Легионеру пришлось спросить – на звание Шарпа указывали только красный пояс и палаш.

Шарп кивнул:

– Капитан Шарп. Южный Эссекский.

У немецкого офицера брови полезли вверх, губы расползлись в улыбке.

– Капитан Шарп! Талавера! – Он стиснул Шарпу руку, хлопнул его по плечу и повернулся выкрикнуть несколько слов своим людям.

Глядя на Шарпа, кавалеристы в синем заухмылялись, закивали. Кто ж не слыхал об английском офицере, который в бою при Талавере захватил французского «орла»?

Шарп мотнул головой, указывая на Патрика Харпера и роту:

– Не забывайте про сержанта Харпера и ребят. Мы все там были.

Немец просиял, глядя на людей Шарпа.

– Славно поработали! – Он снова повернулся к Шарпу, щелкнул каблуками и едва заметно кивнул. – Лассау. Капитан Лассау, к вашим услугам. В Келорико путь держите?

По-английски немец говорил неплохо, хотя и с акцентом. Но его солдаты, предположил Шарп, вряд ли знают английский.

Шарп снова кивнул:

– А вы?

Лассау отрицательно покачал головой:

– Коа. Патруль. Француз накапливает силы, драки не миновать.

Похоже, его эта перспектива только радовала, и Шарп позавидовал кавалерии. Все боевые действия в эти дни велись между пологими берегами реки Коа, а не под Келорико.

Лассау рассмеялся:

– Да, теперь наша очередь захватывать «орла»!