Золото тайги

Папеньке Востриков нравился, но считал он его молодым и партией для дочери пока негодной. А вот господина Коромыслова – вполне, судя по тому, что стал тот частым гостем в доме начиная с пятнадцатого года. Человек был невзрачный, но честный, служил в присутствии при казенной палате и имел чин коллежского асессора, несмотря на свой довольно юный возраст, как считал папенька: господину Коромыслову было за тридцать. Дамам он нравился, так как одевался щегольски, носил все заграничное и неряшества в одежде не допускал. Но самой Вареньке казался скучным. Беседы вел все о политике, улыбался редко, в основном сидел, отвечая на вопросы отца. Через год Варя как-то привыкла к нему, а когда папенька заговорил о замужестве – и вовсе поняла, в чем тут дело. Конечно, хотелось ей мужчину, который вез бы ее по бескрайним прериям на диком мустанге, спасая от индейцев, как у писателя Купера, или защитил от пиратов в теплых морях у побережья Южной Америки, но в конце концов решила она папеньке не перечить. Все-таки важнее достаток в семье и муж верный, а приключения – это только для книжек. Коромыслов был не из бедного рода, сбережения имелись, свой дом и дача в Курье, съемная квартирка на море на лето, кажется во Франции, жизнь с ним обещала быть небедной. А любовь… К любви Варенька относилась, как к еде. Проголодаешься – вот и любовь наступит.

Так после окончания ею гимназии и начала работы в школе стал господин Коромыслов, его высокоблагородие, официальным женихом Варвары Григорьевны.

Смущали Вареньку только письма реалиста Васи. Вырос он юношей красивым и статным, возможно, даже был и умен, но волочился за ней в прямом смысле. Просто ползал у ног. Никакой уверенности в себе, молчит – иногда аж не по себе. И смотрит, будто последний раз видит. Одним словом, с Василием она предпочитала встречаться редко. А тут он и сам пропал, уехал, но письма, налитые любовной страстью, присылал регулярно. И чем больше слал, тем больше в них было глупостей. В последних стихи писал, сначала поэтов разных, потом уж и свои начал, но стихи были неинтересные, и Варенька письма вообще читать перестала. Просто выбрасывала в печку. А сейчас и получать их никак нельзя: не дай бог, жених увидит – скандал. А они всё идут! Варенька решилась написать назойливому ухажеру. Судя по обратному адресу, в армию. Видимо, реалист по патриотическому зову ушел вольнопером на фронт воевать с немцами. В Перми война была неощутима, шла где-то далеко, была непонятна, только вот женихова квартирка во Франции стала из-за нее недоступной. По поводу того, что бывший реалист Вася сделался военным, положительных эмоций, да и вообще любых, у Вари не возникало. Поэтому поток писем надо было остановить, и она начала писать.

«„Уважаемый Василий“… Так ли надо писать? – думала Варя. – Может быть, „милостивый государь“?»

Но это архаичное выражение претило ей. Пусть будет «уважаемый». Ведь в душе она уважала его странные поступки и его любовь к ней.

«Хочу сообщить Вам, что в данное время обручена с человеком, которого собираюсь любить всю жизнь, и, несмотря на то что Ваши чувства ко мне ярки и очевидны, прошу Вас не писать мне более в связи с этим событием…» Мысли Вари путались. А может, всё зря? И господин Коромыслов не нужен ей, и она никогда не сможет его полюбить? Возможно, надо подождать еще, и придет любовь, настоящая, как в романах, а не так, по требованию папеньки. Ведь этот господин даже не добивался ее любви, не ходил с ней на Каму, не дарил конфет и цветов – тогда зачем она идет на это? Не было даже поцелуя, взгляда глаза в глаза – не было ничего. Варя задумалась, глядя на белый лист с каллиграфически выведенными буквами, рука дрогнула, и с пера слетела маленькая капелька чернил, расплывшись мгновенно причудливым чудищем на середине листа.

«Ах, надо переписать…» – Варя хотела скомкать лист, но тут за спиной скрипнула дверь, и кто-то тихо вошел в комнату. Она оглянулась и оторопела: Коромыслов Иван Николаевич собственной персоной.

– Здравствуйте, Варвара Григорьевна, – тихим голосом произнес он, – хотелось бы в знак нашей помолвки презентовать вам вот это, – из-за спины господина в черном сюртуке появился небольшой букет цветов в белых тонах.

– Как неожиданно! Спасибо, Иван Николаевич.

Коромыслов первый раз без отца заговорил с Варенькой, и она была несколько удивлена. Его ладони были теплые и влажные, и Варя ощутила это даже через бумагу, в которую были завернуты цветы. Смущенно уткнулась в бутоны лицом, вдыхая аромат.