Золото твоих глаз, небо её кудрей

Карабас не удостоил педрилку ответом, а просто сузил ему сосуды, снабжающие печень кровью. Плач превратился в вой. Карабас его послушал, оценил тембр и искренность, восстановил кровоснабженье. Арлекин прижукнулся и затих, лишь слегка поскрёбывая ногтями по полу.

Они находились в подвале, освещённом слабенькой лампочкой. Карабас сидел на автоклаве-дебилдере. Вокруг были разбросанные разные инструменты и приспособления. На каменном полу поблёскивали останки молекулярного щупа-датчика SNN199-3, раздавленного чьей-то пьяной конечностью.

— Я виню себя, — повторил раввин. — Я распустился. И вас всех распустил.

Это было, конечно же, преувеличением. Никакой особенной распущенности Карбас не явил. Просто поддался на самые обычные женские уловки.

В общем-то, если бы раввин и его команда отправились наводить порядок сразу, как пришло сообщение от Алисы, то многие безобразные выходки не были бы совершены. Однако Ева, недовольная карабасовой нечуткостью, решилась на маленькую женскую месть. Каковую и учинила. В меру своих сил и возможностей.

Для начала она на полчаса застряла в шляпном магазинчике, где перемеряла весь ассортимент, но так ничего и не купила. При этом надменная викунья-продавщица, на которую Ева посмотрела особенно ласково, носилась как угорелая, предлагая то и сё, а когда капризная поняша решила уйти пустой — расплакалась. Карабас это почувствовал и сделал Еве замечание насчёт недопустимости няша в цивилизованном обществе. Ева обиделась ещё сильнее и устроила раввину сцену «ты-меня-больше-не-любишь-я-тебе-не-нужна». В тот момент она была — увы, увы, как все женщины! — совершенно искренней, так что у Карабаса заныло сердце. Ситуация разрешилась снятием почасового номера в гостинице «Акварель», куда любовники отправились выяснять отношения.

Они их выяснили минут за сорок (Ева превзошла саму себя), но потом выяснилось, что поняше негде помыться: в «Акварели» поломался тесла-приёмник, так что вода в душе шла только холодная. Потная и взъерошенная, но полная энергии Ева бросилась к ремонтной бригаде. Бригадир, старый жук-плоскокрыл, воспринял поняшу как очередную взбалмошную клиентку и послал в пешее эротическое путешествие. Писториус не стала тратить времени на доказательство своей профессиональной компетенции, а просто някнула жука, сама залезла в приёмник и выяснила, что сбоит импульсная цепь. Более тщательный осмотр при помощи услужающей крыски Лариски показал, что причиной сбоя была муха, залетевшая под кожух устройства и умудрившаяся заползти между контактами. Кроткая, преданная Лариска муху вытащила. И тут же получила смертельный удар тока.

Остаться без услужающего существа для поняши — всё равно что хомосапому остаться без пальцев на руках. Ева отдала тельце Лариски жуку-бригадиру на съедение, поднялась в номер, растолкала спящего Карабаса (тот слегка прикорнул после трудов) и объяснила ситуацию. После чего парочка отправилась на другой конец города в эргастул для мелкого электората. Ева пробродила там часа полтора, отбиваясь от енотов, продающих енотов помельче, чернобурок, торгующих белками, и всяческих клещей, предлагающих вразвес стригучих вшей и тупейных блох-завивальщиц. Наконец, нашли удава, барыжащего мелкими, но толковыми мышками. Ева взяла сразу двух, беленькую и чёрненькую. Беленькую звали Перепетуя. чёрненькую — Фрида Марковна (это вызвало у Карабаса басовитые хохотки). Ещё сколько-то времени заняло заняшивание. Потом надо было пришить для Фриды Марковны второй карманчик на попонку. Потом Ева вспомнила, что она вообще-то не помылась и от неё пахнет лошадью. Пришлось отправиться в баню, где… ну, ты уже понял, мой проницательный читатель, чем они там занялись. Потом всё-таки помылись, потом пили чай с травами… И, понятное дело, вернулись наши герои лишь на закате дня, когда всё худшее уже случилось.

Вспоминал ли Карабас о том, что творится на берегу моря? Вспоминал. Но внушал себе, что ничего страшного произойти не могёт (о, как он ошибался!), к тому же Базилио присмотрит за порядком и намечающиеся безобразия прекратит.

Он был отчасти прав: на База всегда можно было положиться. Ну, почти всегда. То есть в любой день, кроме этого.

Что делал кот, чьи надежды на счастье (пусть нелепые, призрачные) были разбиты? Сначала болтался рядом с Карабасом, но тот был занят Евой. Потом его внимание привлекла вывеска пивного подвальчика — весёлая кошачья мордочка и надпись «Пара капель» — и он решил спуститься на минутку, утешить себя парой капель. Базилио, конечно, догадывался, что там за капли такие. Но в данный конкретный момент ему было решительно плевать. Нет, даже не так: он именно этого-то и жаждал.

Баз не ошибся: пиво в подвальчике подавали с валерьянкой. Кот просидел там часа полтора. Занят он был тем, что растравлял свою душевную травму, щедро поливаючи её рассолом самоуничижения. Так что покинул он заведение в состоянии не самом лучшем.