Золото твоих глаз, небо её кудрей

…закончил с кофе, поставил чашечку на пол… — Если по книге будет когда-нибудь снят сериал, заранее предупреждаю режиссёра — чашечка должна быть поставлена на чёрную плитку. Так она будет гораздо выигрышнее смотреться.

Портфель он оставил на полу, где чашка. — Портфель, очевидно, рыжий, и стоять он должен на белой плитке.

Примечание 1. Вы, небось, думаете, зачем нам вообще понадобилось упоминать об этом портфеле? О, в нём скрывалось ТАКОЕ! Это была интереснейшая история, которую автор подробно осветил во Втором Томе. Но увы! Второй Том трагически погиб. Кто в этом виноват, вы знаете. А теперь — фигвам! Ночам мучайтесь, вскакивайте в пол-пятого утра — да что же такое было в этом портфеле? И никогда, никогда, никогда вы не узнаете этого!

Примечание 2. Хотя, если честно, во Втором Томе эта тайна тоже не раскрывалась, ибо портфель тот был, в сущности говоря, макгаффином, a McGuffin is nothing at all.

Действие семидесятое. Ашкеназы, или Буратина всё правильно понимает

Лиотар в своей известной работе трактует «еврея» как фигуру апосиопе #769;зы, онтологическую недомолвку. Грубее, это некий сор, который нельзя вынести и который приходится заметать под ковёр или жечь в камине. Из этого он выводит многое, в том числе и предположение, что вторая мировая война была лишь шумовым прикрытием для уничтожения евреев. Однако нетрудно вывернуть эту мысль наизнанку: лиотаровский «еврей» сам по себе является превосходной фигурой прикрытия — или хотя бы отвлечения внимания.

Аллу Зеф. Психология и эстетика. Сборник статей и фрагментов. — Gen've: L'Age d'Homme (русская редакция), 2039.

Без мыла в жопу не суйся.

Дора Бриллиант. Пословицы и поговорки русского народа. — Иерусалим: Изд-во «ПалимпсестЪ», 1996.

18 января 313 года о. Х.

Озеро Гарда.

Утро.

Сurrent mood: heroic/пацанское

Сurrent music: Kodo — Spirit of Taiko

— Па-адъём! — достучался до его мозга кислый рыбий голос. Ткань пленительного сна треснула, порвалася плёнка золотая.

Буратина открыл глаза. Без всякого удовольствия.

Первое, что он увидел перед собой — просвечивающую оболочку бумажного пакета. Содрав его с себя, бамбук тут же зажмурился: свет показался ему очень ярким.

Он лежал на узенькой коечке. Над ним возвышалось мокрое зелёное рыло какого-то существа. С рыла свисали неаккуратные водоросли. Одна глазница пустовала. То есть нет, не совсем: глаза в ней не было, зато там свернулась, как в гнёздышке, маленькая змейка с зелёной головкой.

Буратине очень хотелось досмотреть свой сон до конца. Но увы! Так что деревяшкин сжал голову руками и попытался припомнить, что было до того, как он заснул с пакетом на голове.

В общем и целом ничего особо интересного и не случилось. Две полицейские суки бросили его в озеро с камнем на шее. Потом жители озера его спасли и дотащили до какого-то островка. Буратина не разобрал, естественный это островок или искусственный. Так или иначе, его выловили из воды, обсушили у обогревателя и попросили расписаться на каких-то документах. Деревяшкин везде поставил свою подпись и оставил ауру, не вникая, что он там подписал. От пережитых треволнений ему жутко хотелось спать. Когда он об этом сказал, его отвели в крохотную каморку. Где стоял топчан, накрытый простынкой, с дырявым валенком в изголовье, урыльник в углу, а также два крючка и вешалка. Всё сырое, чтобы не сказать мокрое. Но всё-таки здесь было уютнее, чем на дне.

Когда Буратина пристраивал тряпочки на вешалку, он нашёл в кармане штанишек тюбик с «моментом». И подумал, что его сегодня едва не убили, а по такому случаю можно себя и побаловать. Ну совсем чуть-чуть, самую малость.