Золото в тёмной ночи

Бо́льшая часть детей на Островах – чистокровные, просто рождённые от прошлых браков. Зачастую сюда переезжают женщины с детьми, брошенные после беременности. Им тут легче жить из-за отсутствия предрассудков. Хотя и кахари не так мало, как могло бы показаться вначале, хотя далеко не все, кто перебрался на Острова, решаются завести смешанных детей, поскольку знают, что ни одна страна не захочет их принять. Кахари всегда остаются ничейными, никому не нужными, запертыми на Островах не по своей воле. А отличить их очень просто даже по внешности: полукровки достаточно сильно выделяются.

Мама Дарена – илосийка, отец – исариец. Такая смесь подарила их сыну экзотическую внешность. Можно было бы сказать, что он красив, но приятелю больше подходит слово «притягательный». Слегка растрёпанные волосы получили уникальный холодный бежевый оттенок, который я до этого никогда не видела, а орехово-карие глаза при ярком свете приобретают янтарный оттенок. У Дарена хорошо очерченная линия подбородка, высокие, выступающие скулы, однако самое привлекательное в его чертах – это приподнятые уголки губ. Они создают эффект не сходящей с лица мягкой улыбки, а растянутые в ухмылке придают обладателю выражение наглого и уверенного в себе молодого повесы. Не обладая таким обаянием, рядом с ним я выгляжу как вечно чем-то недовольная особа.

Его отец – Алан Отеро – кузнец и владелец знаменитой на всю округу кузницы, в которую я относила заказ этим утром. Постоянная работа там помогла Дарену сформировать прекрасное, крепкое тело. А прибавив к этому высокий рост и лёгкий загар, мы получим одного из самых желанных красавцев в Городе.

– Если это единственное, о чём ты хотел поговорить, то иди вон к Лоре или Саре, или как там их. Приставай к ним! Сара мне при каждом удобном случае норовит все уши прожужжать, что скоро станет твоей девушкой, потому что вы целовались, – я киваю на группу подружек, которые громко окликают Дарена по имени.

Сама я раздражаю их просто своим существованием. По слухам, которые они распускают за моей спиной, я каким-то образом добыла у целителей на Континенте приворотную настойку и подмешала её другу. Иначе объяснить то, что он предпочитает мою компанию, они, похоже, не в состоянии. Хотя я чуть чаем не подавилась, услышав эти сплетни в первый раз. До сих пор сомневаюсь, что настойка, способная влюбить одного человека в другого, вообще существует.

Дарен бросает странный взгляд в сторону девушек, а потом поворачивается обратно ко мне и, улыбаясь, пожимает плечами. Я знаю, что ему надоело всеобщее внимание. Наверное, именно из-за этого наша дружба и стала такой крепкой.

Впервые мы столкнулись у фонтана на главной площади, когда мне было тринадцать лет, а ему – четырнадцать. Он случайно врезался в меня, и я уронила мешок с купленными на рынке фруктами, которые несла домой Лайле. В ответ на извинения я едва одарила мальчишку взглядом, молча собрала выпавшие продукты и пошла дальше. Тогда я только начинала свыкаться со своей новой жизнью и ещё тяжело принимала потерю памяти, поэтому практически ничем не интересовалась. Дарен же, по его словам, опешил, впервые получив настолько скудную реакцию на свою внешность. С самого детства сверстники либо прилипали к нему с вопросами, либо, не переставая, таращились на необычные волосы, а взрослые трепали по щеке или грустно качали головой, предрекая ему тяжёлую жизнь.

В общем, заинтригованный Дарен увязался за мной и пытался завязать беседу, но я не смотрела в его сторону, продолжая идти своей дорогой. Я даже не уверена, что слышала его тогда. Первое время на Островах моя жизнь протекала как в тумане. Я была сбита с толку, напугана, чувствовала себя преданной собственной памятью и злилась, что не выходит вспомнить, кто я такая, несмотря на все усилия. Примерно через десять минут, бросив безуспешные попытки, Дарен отстал. Потом, спустя годы, он рассказывал, что с тех пор всё чаще стал замечать меня в Городе. Я почти всегда молча куда-то шла или относила заказы, но изредка мы встречались у фонтана, когда я слушала рассказы Мальты. Именно истории исарийки смогли пробудить во мне интерес, выводя из состояния безразличия. На какое-то время голос старухи вытягивал меня из темноты, в которой я оказалась.

Потом он ещё пару раз пытался выпытать моё имя, откуда я или куда иду. Заваливал бесполезными или глупыми рассказами и иногда по-дурацки шутил, но неизменно натыкался на кислое выражение лица. Тогда он, наверное, решил, что я просто немая, и всё-таки оставил меня в покое. Но через две недели я пришла по поручению Роя в кузницу семьи Отеро, чтобы забрать у отца Дарена новый колчан со стрелами для охоты. И тогда мальчишка впервые услышал, как я говорю.

– Твоя речь казалась плавной и спокойной, а в голосе не было ничего особенного, – признался Дарен спустя много лет, когда мы вспоминали наше знакомство. Увидев, как помрачнело моё лицо от этого «приятного» комплимента, он быстро добавил: – Но после этого я не мог перестать улыбаться, как будто выиграл долгожданный приз.