Золото вайхов

Провизии действительно не хватало, нам все равно пришлось бы пустить одну из лошадей на мясо – вполне возможно, даже эту. Если бы Кадьен оставался с нами, возможно, он смог бы ей помочь, но какой смысл лечить одну, чтобы зарезать другую? И все же почему тогда такое поганое настроение?..

Я обратился к остальным:

– Все, парни, мы дошли. Дошли, несмотря ни на что. Завтра с утра приступим к поискам. А сегодня мы разобьем лагерь, приготовим ужин и будем отдыхать. Выпьем вина, споем песни и устроим пляски. Здесь достаточно безопасно, но испытывать судьбу не будем. Напротив прохода посадим дежурного с самопалом, Проухва. Его основная и единственная задача – сделать один выстрел и ретироваться на наш берег. Грохот мы услышим из любой точки каньона. Теперь лошади. Для них необходимо огородить участок леса, чтобы они не разгуливали где попало. Вот, собственно, и все. Обустраиваемся и отдыхаем до завтра. Потом начнутся суровые трудовые будни. Чем быстрее справимся, тем раньше вернемся домой. Вопросы есть?

Люди смотрели друг на друга, пожимая плечами. Какие могут быть вопросы, когда все ясно? Вот завтра, когда начнется та работа, ради которой мы здесь оказались, они появятся. А сейчас и так все понятно, роли давно распределены, каждый знает, чем ему заниматься при устройстве лагеря.

Один вопрос все же нашелся – у Проухва:

– Ваша милость, а зачем пляски плясать?

Я посмотрел на бледное, осунувшееся лицо парня с чистыми голубыми глазами. Рана у Прохора хоть и небольшая, слегка зацепившая мягкие ткани плеча, воспалилась и доставляла ему много неудобств.

– Я пошутил, Проухв. Плясать не будем. Будем отдыхать. И микстуры выпьем. – Подумав, добавил: – Немного.

Из взятых двух бутылей емкостью около пяти литров каждая осталась одна, заполненная примерно наполовину. Что такое десять литров алкоголя на десять здоровых мужиков, пусть и не привыкших к крепким напиткам? К тому же на обработку ран немало ушло. Захочешь, не сопьешься. А ведь нам еще предстоял обратный путь, не менее опасный, – надо экономить. Но сегодня можно, и даже нужно.

Работа закипела. Соорудили очаг, наносили дров, обустроили места для ночлега.

Я тем временем отправился на реку. Река горная, с быстрым течением и холодной водой. Должна здесь рыбка водиться, должна. Пройдя вверх по течению реки и упершись в скалы, я внимательно осмотрел выходы пород на берегу. Кварц, пирит – все это верные спутники золота.

Вот здесь мы поставим колоды, две штуки, прямо под те струи. Подавать породу будем отсюда – лопаты есть, и сделать придется всего пару шагов.

Парочку телячьих шкур мы привезли с собой. Много и не надо – порежем, застелем вместо ковриков. Я вспомнил, что на вопрос Прохора, зачем нам шкуры, ответил, что поменяем их на золото. Когда он поинтересовался, сколько за них дадут, с чистой совестью ответил: ровно столько, сколько сможем унести, чем немало его озадачил. Есть у нас и старательские лотки, целых пять штук, и им тоже найдется работа.

А вообще-то, пришла мне в голову новая мысль, вытесняя все остальные, это не часовому нужно убегать к нам, а нам спешить ему на помощь. В узкую щель иначе как поодиночке не протиснешься – максимум вдвоем, но в этом случае они будут мешать друг другу. Трех стрелков вполне достаточно, чтобы сдержать напор нападающих, остальные будут успевать перезаряжать оружие и подавать им. Построим напротив щели укрепление из камней, сверху его будет прикрывать скальный козырек. Ночью необходимо дежурить вдвоем, спать по очереди. Случись что – два ствола в такой ситуации уже сила. Бежать до расщелины отовсюду недалеко, в длину каньон примерно с лигу, в ширину и того не будет, брод мелкий, по колено, даже удивительно, как лошадь умудрилась сломать себе ногу.

Кстати, как нельзя более своевременно – вон какой запах стоит. Я посмотрел на своих людей, которые с нетерпением наблюдали, как Шлон священнодействует у очага, гремя сковородками. Казалось бы, и часа не прошло, как я, можно сказать, оплакивал покалеченную лошадь, а сейчас, почувствовав запах жареного мяса, уже и рад этому обстоятельству.

Мое внимание привлек деревянный предмет, почти не видимый из-за высокой травы. Нагнувшись, я обнаружил лоток круглой формы, похожий на вьетнамскую шляпу из рисовой соломы. Говорят, такими лотками пользовались на Клондайке. У нас другие, больше похожие на половинку вытянутого октаэдра. Что касается обнаруженного лотка – мы здесь не первые, это понятно. Но мы должны стать единственными, если все пойдет по плану. И конечно, в том случае, если здесь действительно есть золото.

Я подошел к воде, зачерпнул горсть песка и промыл его под бегущей струей воды. На ладони остались несколько мелких камешков и две тонкие пластинки золота, называемые старателями значками. Та, что крупнее, достигала размеров ногтя мизинца, вторая пластинка была поменьше, но ненамного.

Вот это да! С первого раза! С горстки песка!

Или его здесь очень много, или мне крупно повезло, в чем я сильно сомневаюсь – с моим-то везением! Настроение резко пошло в гору.