Золото Виннету

Город этот лежит на оконечности длинного полуострова. С запада его омывает океан, а с востока — прекрасный залив с глубоким и удобным входом. Гавань порта так велика, что могла бы вместить весь флот мира. Порт живет своей особой жизнью, полной законных и не очень законных сделок, торговли и контрабанды. Здесь можно встретить представителей всех рас и народов. Индейцы торгуют с европейцами и получают справедливую цену за меха и шкуры. Разнаряженный мексиканец сидит рядом со скромно одетым немцем. Флегматичный англичанин беседует с темпераментным французом. Темнокожий индийский кули жалуется на жизнь бедному польскому еврею. Лощеный денди прогуливается рядом с неряшливым вестменом. Тирольский торговец что-то выпытывает у заросшего бородой старателя. Здесь бывают монголы из азиатских пустынь, персы из Малой Азии, индийцы с берегов Ганга и китайцы с берегов Янцзы.

Именно «сыновья Срединного Царства», то есть китайцы, и составляют большинство иноземцев в городе. Все они удивительно похожи друг на друга: с маленькими, вздернутыми носами, раскосыми глазами, выступающими скулами и одинаковым желтым цветом кожи. Прилежные и трудолюбивые до умопомрачения, китайцы берутся за такие работы, которые требуют большого терпения и необычайной ловкости. Они прекрасные резчики по дереву, слоновой кости, камню и превосходные ювелиры. Они шьют, ткут, рисуют и плетут замечательные по изяществу вещицы, на которые всегда найдется покупатель.

Следует добавить, что они очень скромны и непритязательны. Каждый, кто когда-либо заходил в китайскую лавочку, знает, что сначала хозяин заламывает несусветную цену, но сразу же готов снизить ее до разумных пределов, то есть в два, а то и в три раза дешевле. Этим пользуются и платят им совсем немного. На строительстве китайцы получают чуть ли не в десять раз меньше белых рабочих, но и эти ничтожные заработки в десять раз больше того, что они имели у себя на родине. А так как они бережливы, то живут, по крайней мере внешне, ничуть не хуже остальных. Китайцы захватили в городе все мелкие ремесленные мастерские, и в редком доме вы не увидите желтолицую служанку или горничную.

Чтобы не создать у читателя ложное представление, должен добавить, что не одни китайцы столь деятельны в этом городе. Все его жители предприимчивы и стремятся тем или иным способом заработать как можно больше денег. Время — деньги, говорят они и всем своим образом жизни доказывают справедливость придуманной ими же пословицы. Проще уступить дорогу другому, чтобы он, в свою очередь, не задерживал тебя. При соблюдении этого золотого правила все крутятся, бегают, занимаются своими делами, но без лишней суеты, крика и ругани.

Так живут люди в домах, и так же течет жизнь на площадях, улицах и в конторах. Бледная, худенькая американка, горделивая черноглазая испанка, дородная светловолосая немка, кокетливая француженка, чернокожие стряпухи и желтые служанки с озабоченным видом снуют по городу. Банкир во фраке и в цилиндре держит в одной руке копченый свиной окорок, а в другой — корзинку с овощами. Ранчеро тащит на спине сеть с десятком крупных рыб, которых он приобрел по случаю семейного торжества. Бравый офицер воюет с жирным каплуном, который пытается вырваться и убежать. Пастор несет в полах сюртука пару больших омаров. Все эти люди ловко обходят друг друга, никто никому не мешает пройти.

Мы беспрепятственно въехали в столицу «золотого» края и отыскали на Сатер-стрит гостиницу с вывеской «Вальядолид». Это был обычный трактир, он же постоялый двор в типично калифорнийском духе — длинное, узкое деревянное строение в два этажа.

Поручив лошадей заботам конюха, который сразу же отвел их в конюшню, мы прошли в зал, где было так много посетителей, что нам с трудом удалось отыскать свободный стол. Официант поставил перед нами кружки с пивом и хотел было уже уйти, но я задержал его.

— Сеньор Энрике Гонсалес дома?

— Да, сэр. Вы хотите видеть его?

— У меня к нему дело.

Через некоторое время к нашему столу приблизился высокий сумрачного вида испанец и назвался сеньором Энрике.

— Я хотел бы узнать, проживает ли в вашей гостинице некий Аллен Маршалл, — обратился я к нему.

— К сожалению, не могу сказать. Я не интересуюсь именами постояльцев и никому не советую делать это.

— Могу я поговорить с сеньорой?

— Боюсь, что нет, — отрезал он, повернулся и ушел. Негостеприимный тон хозяина нисколько не обескуражил меня, и я отправился на поиски хозяйки в надежде, что она окажется хотя бы немножко похожа на свою болтливую сестру донью Эулалию.

Женщину следует искать на кухне, и я пошел на приятный, щекочущий ноздри запах жаркого. Навстречу мне бежала щуплая черноволосая девушка с дымящимся блюдом в руках. Я загородил ей дорогу и спросил:

— Сеньора на кухне, малышка?

— Осел! — бросила она через плечо по-французски и ловко увернулась от моих рук.

«Ого!» — подумал я, изумленно провожая ее взглядом. Пойдя дальше по проходу, я повстречал еще одну девушку в крахмальном переднике.

— Мадемуазель, — обратился я к ней как можно почтительнее, — я хотел бы видеть сеньору.