Золото Виннету

По прибытии в Америку мы вдвоем углубились в непроходимые леса в низовьях Миссури, но потом мой товарищ был вынужден вернуться домой, тогда как я направился вверх по реке до Омаха-Сити, чтобы оттуда достичь Дикого Запада на поезде компании «Пасифик-Рейлвей».

Меня тянуло туда любопытство. Я бывал раньше в Скалистых горах, бродил по диким местам от истоков реки Фрейзер до ущелья Хилл-Гейт и от Северного парка7 на юг до пустыни Мапими. Однако земли между Хилл-Гейт и Северным парком оставались мне совершенно неизвестными. Итак, я вознамерился обследовать место между сороковым и сорок шестым градусами северной широты, так как именно там находятся горы Титон и Уинд-Ривер, Южный каньон8 и истоки рек Йеллоустон, Шошони и Колумбия.

До сих пор никто, кроме краснокожих и немногих бежавших от цивилизации трапперов, там не бывал, поэтому нет ничего удивительного в том, что меня тянуло туда. Меня манили тайны негостеприимных урочищ и каньонов, населенных, согласно индейским легендам, призраками и злыми духами.

Читателю, сидящему в удобном, уютном кресле, может показаться, что такое путешествие не бог весть какая трудность, однако вспомните, как долго и тщательно приходится готовиться к пешему путешествию, и представьте опасности, ожидающие одинокого вестмена, вооруженного только ружьем и надеждой на собственные силы. Но именно эти опасности манят и завораживают. Мышцы вестмена словно выкованы из железа, а сухожилия отлиты из стали, его тело готово к любому труду и напряжению, а ум ясен настолько, что в самую трудную и опасную минуту позволяет найти выход из самого, казалось бы, безвыходного положения. Поэтому вестмен предпочитает не оставаться надолго в цивилизованном мире, все его существо требует постоянных упражнений тела и духа. Он тоскует по дикой прерии и горным ущельям, где его на каждом шагу подстерегает смерть, и чем больше опасность, тем лучше он себя чувствует Опасность — его стихия, она придает ему уверенности и позволяет проверить на деле собственные силы.

У меня было все необходимое для такого путешествия. Все, кроме лошади, без которой никто не отваживается отправиться в эту мрачную и кровавую страну. Однако это обстоятельство не очень беспокоило меня. Старого мерина, дотащившего меня на своей спине до Омахи, я продал и сел в поезд в надежде, что в прерии сумею поймать резвого дикого мустанга и объездить его, как я уже иногда и поступал.

В те годы движение поездов только начиналось. Вдоль железнодорожного полотна работали еще люди, строили мосты, разъезды, укладывали рельсы и восстанавливали то, что было преднамеренно разрушено. То тут, то там, словно грибы после дождя, вырастали поселки или попросту палаточные лагеря, в которых жили рабочие. Индейцы считали, и не без оснований, строительство дороги посягательством на земли их отцов и часто совершали набеги, жгли, грабили и разрушали железнодорожное полотно.

Но были враги и опаснее краснокожих.

В цивилизованных восточных штатах, где начал утверждаться порядок, не оставалось места для людей, не желающих жить по закону, и весь этот сброд уходил в прерии. Собравшись в шайки, подонки общества, которые живут тем, что добывают грабежом, нападали на поселки рабочих и на поезда. Их называли рейлтраблерами, то есть «разрушителями рельсов», так как они обычно разбирали полотно, пускали под откос поезд, а затем добивали и грабили уцелевших пассажиров. Бандиты не знали жалости ни к кому, и им платили той же монетой. Рабочие с оружием в руках оберегали свой участок, и схваченного и уличенного рейлтраблера ждала верная смерть.