Золото Волка (ЛП)

- Нет. Друг Муса Карсас повел нас посмотреть на нечто, называемое швом, но это был всего лишь камень. Но я видел, как люди вращали водяное колесо, и мы наливали масло в лампы, и Муз. . ’ он повернулся к другому мальчику, - Мус показал мне, как взбираться по тридцатифутовой лестнице, как он, с лампой в одной руке, и мы пошли на другую сторону горы посмотреть на Ворона, и...Марк улыбнулся младшему ребенку, не делая никаких попыток пошевелиться перед лицом очевидной готовности мальчика убежать. Он мягко перебил Люпуса вопросом. Привет, Мас, я Марк Мальчики, вы проголодались? Люпус нетерпеливо кивнул, и лицо его нового друга слегка просветлело. - Вот что я тебе скажу, почему бы нам не пойти навестить Фелицию и Аннию и не посмотреть, что они готовят на ужин. Ты можешь рассказать мне все о том, где ты был и что делал, пока мы едим, а после этого вы вдвоем сможете почистить мои сапоги и доспехи, хорошо? Он отвернулся от детей, пока стоял, надеясь, что одним движением не заставит младшего мальчика убежать, и медленно пошел прочь вдоль ряда палаток, не оглядываясь, следуют ли они за ним. Люпус повернулся к своему другу, который в мучительной нерешительности смотрел в спину римлянина, и протянул раскрытую ладонь. Сегодня в шахте я испугался темноты и лестницы, а ты сказал мне доверять тебе? Мус кивнул, все еще наблюдая за Марком, и Люпус молча ждал, пока взгляд мальчика снова не вернулся к его протянутой руке. ‘ Так что теперь ты должен мне доверять. Скавр последовал за ожидавшим его гонцом вверх по долине в тусклом свете звезд раннего вечера, держа одну руку на рукояти меча, но молчаливый человек повел его мимо лагеря шахтеров прямо по дороге в сердце Альбурнус Майор, скопления домов, сгрудившихся в тени Ротонды Гора. Из мрака по дороге вышла фигура, и знакомый голос произнес тоном, в котором для слуха трибуна явно слышалось нечто большее, чем просто намек на горечь.

- Ну что ж, трибун Скавр, похоже, ты достаточно ловко передвигаешься. Трибун коротко кивнул, уперев обе руки в бока и придав своему голосу нотку вежливости, в то время как гонец притаился, почти невидимый в темноте. Добрый вечер, прокуратор. Ты присоединишься к нам за ужином? Максимус рассмеялся, и снова у Скавра возникло ощущение, что ему чего-то не хватает.

- Нет, трибун, я не присоединюсь к тебе. - Он обошел Скавра, бросив что-то через плечо, продолжая идти по дороге, и его последние слова растворились в темноте. ‘ Я желаю вам приятного вечера, хотя почти не сомневаюсь, что вы найдете развлечение по своему вкусу. Если, конечно, все те истории, которые мы слышим о солдатах, предпочитающих мужское общество, не являются правдой. Наблюдая, как прокуратор исчезает в темноте, Скавр пожал плечами и повернулся обратно к своему проводнику, жестом приказывая ему продолжать путь. Посыльный провел его во внутренний двор, обнесенный стеной, через широкий мощеный сад, освещенный дюжиной пылающих факелов и украшенный со вкусом посаженными деревьями и кустарниками, и к парадной двери большой виллы, укрытой за высокими стенами. Он постучал в дверь, которую тут же открыл внушительно полный раб, поманивший трибуна внутрь. Закрыв за ними дверь, мужчина повернулся к нему с легкой улыбкой. Добрый вечер, сэр. Могу я взять ваш меч, прежде чем проводить вас в столовую? Скавр пожал плечами и снял перевязь с оружием через голову.

- Я оставлю кинжал себе, если тебе все равно. Мужчине нужно с чем-то перекусить. И будь осторожен с этим клинком, он принадлежал моей семье с тех пор, как благословенный Клавдий воссел на трон. Дородный слуга кивнул, принимая оружие с подобающим почтением, а затем провел трибуна через дверь в пустую комнату с двумя кушетками, расположенными по обе стороны низкого столика, на котором стояли бутылка вина и два стакана.

- Полагаю, госпожа скоро присоединится к вам.

- Эта госпожа? Намеренно или нет, раб удалился слишком быстро, чтобы расслышать вопрос, оставив ошеломленного Скавра расхаживать по комнате, держа одну руку на рукояти кинжала, и испытывая отчетливое ощущение, что его каким-то образом ввели в заблуждение. Взглянув на фрески, украшавшие стены, он на мгновение нахмурился, затем заинтригованно приподнял бровь, когда понял, что именно на них изображено.