Золото Волка (ЛП)

- Вы хотите что-то сказать, префект? В голубых глазах Гервульфа не было и следа лукавства, но для слуха Марка в его голосе послышалась легкая ирония.

- Трибун Беллетор, я сражался с этими людьми, разбившими лагерь перед нашей стеной, большую часть своей взрослой жизни. Когда меня взяли в заложники во время войны моего народа с Римом, я решил выучить ваш язык и перенять ваши обычаи. Как воин и добровольный приверженец цивилизованного образа жизни, я был назначен младшим офицером в армию, которая отправилась воевать против маркоманнов и моего собственного племени. По счастливой случайности я был назначен командовать войсками, которые мое племя добровольно отправило на службу Риму в соответствии с договором, положившим конец той войне. Беллетор неловко пошевелился, ему явно уже стало скучно.

- Полагаю, в истории вашей жизни есть какой-то смысл, префект?

Гервульф невозмутимо кивнул, не обращая внимания на нетерпеливые нотки в голосе Беллетора.

- Действительно, есть, трибун. С тех пор как был заключен договор о прекращении германских войн, большая часть усилий армии была направлена на установление контроля над племенами сарматов, которые живут на великой равнине, лежащей к северу от Данубия. И если участие в этих операциях и научило меня чему-то, так это тому, что убийство этого человека только затянет бой, который в противном случае мог бы успешно завершиться в течение дня или двух. В течение нескольких дней? Как же так? Гервульф слегка поклонился.

- Трибун, по моему опыту, когда вождь племени сарматов хочет начать войну, он сначала приносит в жертву быка, готовит мясо животного и расстилает шкуру на земле. Затем он садится на шкуру, заложив руки за спину, как будто связанные в запястьях и локтях, и каждый из мужчин, считающих себя его последователями, подходит, чтобы присягнуть ему на верность. Они съедают свою долю мяса, а затем ставят ногу на шкуру быка, которая является символом их бога грома Таргитая, обещая ему всю силу, которую они чувствуют способными привнести в его дело. Я хочу сказать, Трибун, что у этого человека, несомненно, есть братья по крови там, за нашей стеной, и, более чем вероятно, сыновья тоже. Если мы убьем его сейчас, мы просто увековечим их общее дело против Рима и повысим вероятность того, что они нападут снова. Марк увидел, как лицо немца слегка посуровело, когда он бросил оценивающий взгляд на Беллетора.

- Трибун, несмотря на то, что вы сотворили чудеса, учитывая то время, которое у вас было, нашу оборону нельзя считать совершенной даже при самом большом воображении. В случае продолжения военных действий с этим народом, лучшее, на что мы можем надеяться, - это то, что они уедут, чтобы присоединиться к силам дальше на север, и останутся проблемой для империи. Принимая во внимание, что если мы вернем его им целым и невредимым, потребовав, чтобы они поклялись уйти с миром в обмен на его освобождение, и, возможно, даже потребуем взамен заложников, тогда, возможно, мы сможем отослать его с его армией, связанной его словом не воевать против Рима. Одним ударом вы спасли бы эту долину от захвата и вывели бы значительную часть сил противника с поля боя. Беллетор смерил германца тяжелым взглядом.

- И вы уверены, что эти люди отреагируют на такой подход?

Гервульф пожал плечами, взъерошив свои коротко остриженные светлые волосы большой рукой.

- Никакой я не трибун. Сарматы всегда были склонны щепетильно относиться к своей чести, но есть исключение, которое является подтверждением любого правила. И тот, кто перелезет через стену, чтобы вести переговоры с соплеменниками, явно должен подвергаться некоторому риску. Беллетор вздрогнул от неожиданности.