Золотое будущее

Второй подход – это революция: она проникает чуть глубже. Реформа меняет только идеи, представления, но не меняет образ действия. Революция проникает глубже и затрагивает структуру – но только ее поверхность, а не внутренние слои.

Человек живет в двух плоскостях, физической и духовной. Революция затрагивает исключительно физическую сторону – экономику, политику – все это относится к физической плоскости. Она проникает в более глубокие пласты, чем реформа, она разрушает много старого и создает много нового, но само существо – внутреннее, сокровенное существо человека – остается прежним. Революция имеет дело с моралью, с характером. Реформа имеет дело с манерами, этикетом, цивилизованностью, она создает лишь иллюзию того, что внешнее поведение человека изменилось. Революция тоже воздействует только на внешнее поведение, однако воздействует глубже, она действительно меняет его. Но все равно это только поверхностные изменения, внутренний рисунок души остается тем же самым, сознание не меняется. Революция приводит к расколу между одним и другим.

Первый подход, реформа, порождает лицемерие. Второй подход, революция, приводит к шизофрении, появляется внутреннее раздвоение, уже непреодолимое. В человеке начинают жить два существа, и мост между ними сломан. Именно поэтому революционеры во все времена отрицали существование души. Маркс и Энгельс, Ленин, Сталин и Мао – все они отрицали душу. Это и понятно, они не могут принять существование души, ведь если они примут его, вся их революция окажется чем-то поверхностным – и станет очевидно, что революция неполноценна, не тотальна.

Реформаторы, заметьте, не отрицают душу. Они принимают ее существование, потому что она не доставляет им проблем, реформаторы просто никогда не доходят до этой точки, они не забираются так глубоко. Ганди не отрицал душу, он был реформатором. Реформаторы вообще никогда ничего не отрицают, они всему говорят «да», это вежливые люди. До тех пор, пока не возникнет самая настоятельная необходимость, они ничего не будут отвергать и все будут принимать. А вот революционеры отрицают существование души. Им приходится это делать, иначе революция окажется чем-то частичным, неполноценным.

Третий подход – это бунт. Бунт идет из самого ядра, из сердцевины. Он меняет сознание, он радикален, это алхимическое превращение. Из бунта рождается новое существо, не только новое тело, не только новая маска – но новое существо. Это рождение нового человека.

В истории сознания было три типа мыслителей – реформаторы, революционеры и бунтари. Ману, Моисей, Ганди – это реформаторы, их преобразования были самыми поверхностными. Иоанн Креститель, Маркс, Фрейд – это уже революционеры. А Иисус, Будда, Кришнамурти – это бунтари.

Чтобы понимать, что такое бунт, надо дойти до самого сердца религиозности. Религиозность – это бунт, полнейшая перекройка человека. Религиозность – это разрыв с прошлым, начало нового, возможность бросить все старое. Ничего не должно продолжаться, потому что, если хотя бы что-то одно продолжится, старое останется, выживет.

Реформы просто перекрашивают поверхность. Революции разрушают устаревшие внешние структуры, но внутренние структуры человека остаются теми же, что были. В послереволюционных коммунистических обществах «внутренний человек» оставался тем же самым, не было никакой разницы, ни малейшей. У него было то же самое сознание – такое же жадное, честолюбивое, эгоистическое, такое же сознание, какое мы сейчас видим в Америке и других капиталистических странах. Изменилась лишь внешняя структура общества. Внешние структуры, такие как законы, власть, экономика, политика, – все это меняется. Но как только полицейский режим ослабевает, принуждение со стороны правительства прекращается и люди снова возвращаются к старой жизни.

Централизованные послереволюционные общества могут поддерживаться только постоянным насилием, они не могут быть демократичными, потому что позволить людям не зависеть от правительства – значит позволить им восстановить свое внутреннее существо и вернуть его снова к жизни. А ведь внутреннее существо человека и после революции по-прежнему остается, оно никуда не девается, его можно только ограничить, его можно лишь насильственно подавить. И люди в результате не могут жить своим внутренним началом, они живут так, как им предписывает правительство, они не могут жить в соответствии с желаниями своего внутреннего существа.