Золотое дерево

Все гости вышли за ним из оранжереи, Габриэль вместе с другими дамами укрылась под натянутым над их головами брезентом, а мужчины что было духу побежали через лужайку к дому. В доме царила непринужденная атмосфера, гроза не испортила праздника, все чувствовали себя превосходно, и даже создавалось впечатление, что это маленькое испытание сблизило гостей между собой. Габриэль, поднявшаяся вместе с несколькими дамами в комнаты, чтобы привести себя в порядок, проболтала с ними до самого отъезда гостей и не видела, как уехал Николя.

Когда. последняя карета, увозившая гостей, скрылась из вида, Эмиль подошел к буфету и налил себе хорошую порцию коньяка. Он сильно озяб, и его бил озноб. Осушив стаканчик, он вновь наполнил его до краев, выпил залпом и снова налил — третью порцию. Габриэль подошла к мужу.

— Думаю, мы можем по праву поздравить себя, вечер удался на славу, — произнес он, обратившись к жене, — даже непогода не помешала общему веселью.

— Ты совершенно прав. И все же я должна сказать тебе нечто не совсем приятное.

— Да? В чем дело?

У Габриэль перехватило горло, и она еле выдавила из себя те слова, которые собиралась сказать мужу:

— Месье Дево впредь никогда больше не должен появляться в этом доме.

— Но почему? — удивленно спросил Эмиль и бросил на жену подозрительный взгляд. — Он что, позволил себе какую-нибудь вольность?

Когда же она отрицательно покачала головой поскольку знала, что в равной степени виновата во всем произошедшем между ними, — Эмиль удовлетворенно кивнул.

— Так я и думал. Ты ведь не станцевала с ним ни одного танца, во всяком случае я этого не заметил. Так в чем же причина?

Слова мужа еще раз подтвердили то, что он не спускал с нее глаз в любом обществе, в любой компании, отмечая про себя даже то, с кем она танцует. И лишь на короткое время деревья и непроглядный мрак скрыли ее вместе с Николя от его. неусыпного надзора.

Неудивительно, что Эмиль сейчас находился в полном недоумении, не зная, что и подумать. Однако у Габриэль на этот случай был заранее готов ответ.

— Я полагала, что все и так достаточно ясно, и ты не станешь задавать мне недоуменных вопросов. Он — один из Дево, и этим все сказано, — Габриэль использовала довод, который могла предъявить, не выдавая себя.

— Ну и что?

— Как? Разве ты ничего не слышал о многолетней вражде наших семей?

Но Эмиль оставался совершенно невозмутимым и, сделав хороший глоток коньяка, спокойно кивнул.

— Конечно, я слышал об этом.

Габриэль озадаченно взглянула на него и, собравшись с силами, вновь решила идти в атаку.

— И все же ты пригласил его сюда! Ты принимаешь его у нас в доме, зная, что его дедушка убил на дуэли моего и что с тех пор счет обид и оскорблений неизмеримо вырос. Помнишь, на нашей свадьбе Анри обмолвился о дорожном происшествии, случившимся с нами по пути на церемонию бракосочетания? Именно тогда я познакомилась с Николя Дево.

— Я никогда не прислушиваюсь к тому, что болтает Анри, а в тот знаменательный для меня день я тем более не слушал его болтовню, — сказав это, Эмиль склонил голову и насмешливо взглянул на Габриэль. — Надо признать, что весь сегодняшний вечер ты была сама не своя. Ты держалась очень неестественно, это бросалось в глаза.

— О теперь я понимаю! Ты нарочно не внес имя Дево в список приглашенных, потому что знал, что я буду возражать против него!

Ее слова, казалось, ничуть не тронули Эмиля.

— Тебе следует забыть прошлое, память о старой ненависти и вражде до добра не доведет, — наставительно проговорил он. И хотя Эмиль очень устал, продрог до костей и был слегка пьян, он решил раз и навсегда разобраться с этим вопросом, чтобы никогда больше не возвращаться к нему. — Ведь ты не можешь быть до конца уверенной в том, что вину за разжигание этой знаменитой — или лучше сказать, пресловутой — вражды не несут обе стороны? Мужчины твоей семьи с легкостью бросаются такими словами, как «убийство» и «предательство», обвиняя в этих злодеяниях семейство Дево. Однако, согласись, если твой дедушка был убит на поединке чести, то это было вовсе не убийство. Что же касается предательства, то в кровавые дни Революции, которые следовало бы побыстрее забыть, все зависело от того, кто какую сторону поддерживал.

— Неужели ты думаешь, что в свое время я обо всем этом не размышляла?

— Не удивляюсь, если ты действительно задавалась этими вопросами, ведь ты достаточно умна и любознательна. Доминик — слишком вспыльчивый человек с неуравновешенной психикой. Ты ведь сама рассказывала, что он до сих пор не простил тебе смерти матери, причиной которой явилось твое рождение. Возможно, в одном из приступов раздражения, которые часто случаются с ним, он донес на двух коренных лионцев, отца и сына Дево, причем последний в ту пору был еще подростком. Ты, наверное, до сих пор не знаешь, кто разгромил их мастерскую после того, как семья бежала из города? Не знаешь? Тогда спроси об этом как-нибудь у Доминика. Думаю, он сможет просветить тебя на этот счет, если только верны те слухи, которые ходят по городу.