Золотое дно. Книга 2 (СИ)

Вынув из его безжизненной руки трубку, Лев Николаевич набрал свой домашний номер, но телефон молчал. Он молчал в самом прямом смысле слова — не было даже гудка. Не ответила и больница. Почему??? Безмолвствовал и детский сад, где через ночь сидит охранником Хрустов. Видимо, из строя вышла телефонная сеть Виры! «Боже мой! Что же, что там?!»

Хрустов застонал и вдруг вспомнил телефонный номер Саши Иннокентьева — тот несколько лет вернулся в свой родной Иркутск, не раз писал оттуда, наверное, можно отсюда дозвониться хоть к нему?

Код, кажется, 395?.. И о чудо! Он услышал знакомый, торопливый говорок Саши:

— Я вас очень внимательно слушаю!

— Саша!.. — закричал Хрустов. — Саша! Это я, Лева с ГЭС… то есть, я в тайге… а у нас дома телефоны замолчали… ничего по телику не было?!

— Как же не было!.. — отвечал Саша. — Туда летят самолеты МЧС… там все залило, волна прошла, говорят, тридцать метров высоты… у вас же землетрясение было.

— Да, — тихо ответил Лев Николаевич и, закрыв глаза, замер, на крыльце гостеприимного дома среди саянских гор. Он долго слушал своего друга.

Наконец, бессильно опустил трубку.

— Можно и мне?.. — попросил я мобильник, но Маланин, выхватив его из руки Льва Николаевича, побежал на поляну, стал еще куда-то звонить.

Мы с Хрустовым вернулись в круглый зал. Хрустов, шатаясь, бормотал, как безумный, про волну в тридцать метров. Туровский сидел за столом, прижимая к переносице мокрое полотенце, Васильев с Бойцовым стояли над ними.

Услышав слова Хрустова, Валерий Ильич вскинулся, как удара снизу в подбородок.

— Кто, кто сказал? При чем тут Иркутск?! Бред!.. Лева, Лева!.. Повтори!

— Я вам говорю! — И он передал слова Саши полностью:

— По телевидению выступил президент России. Он сказал, что весь наш народ скорбит по погибшим и что немедленно будет оказана помощь, как для восстановления великой Южно-Саянской ГЭС, так и для переселения потерявших жилье граждан в новые дома…

Затем представитель РАО «ЕЭС» пообещал возместить материальный ущерб: семьям погибших — по 500 тысяч рублей на семью, за получение увечья — по 50 тысяч рублей на каждого.

Сразу же по другим телеканалам выступили лидеры партий. Они заявили, что предложенные властями деньги смехотворны, надо платить в десять раз больше… И еще прошел слух, будто бы представитель «Единой России» намекнул, что местное руководство совершило огромные, невосполнимые ошибки в недооценке природных катаклизмов… Значит, возможен Указ Президента о снятии губернатора Саразии, а также наверняка заменят директоров ГЭС и САРАЗа…

И еще. Волна, прокатившись вниз по Зинтату, как по лестнице со ступенями, натворила много иных неприятностей. В общей сложности по берегам были смыты около тридцати сел и шесть пристаней, сорвано с якоря и унесено множество теплоходов и лодок, размыт один химсклад в Саракане, скотомогильник в селе Тяжино, вышвырнуты тонны циана из отстойников Алексеевского золотого рудника, потревожено два кладбища. Кроме этого, в бешеном паводке утонули — если народ не привирает — с полтысячи коров и несколько тысяч овец, не считая обезумевших от страха собак и кур…

Пересказав с пятое на десятое слова друга, Хрустов повалился лицом вниз. Он потерял сознание. Мы бросились к Льву Николаевичу, уложили его на диванчик, я открыл бутылку минеральной — и шипучей пеной обрызгал ему лицо. Наконец, Лев Николаевич очнулся.

Васильев, погладив ему слипшиеся кудри, внятно сказал:

— Успокойся. Паводок через гребенку не страшен.

— Дайте мне!.. я в Москву позвоню!.. — словно вспомнил, что есть связь, Ищук. Но Маланин с телефонной трубкой бегал за окнами.

— Какой смысл звонить, — пробормотал Туровский. — Надо скорей выбираться отсюда. Конечно, это лучше, что волна просто перекатилась, как водопад. Вот если бы во время землетрясения плотина выступала над водой, удар мог бы быть ужасный.

— А завод, а поселок тебе не жалко?! — захрипел Ищук, вцепившись руками в край стола.

— Ну, зачем вы так?.. — ноющим голосом отвечал Туровский. — Ну, посадят меня, не вас же.

— Сашка Иннокентьев сказал: по НТВ говорили — волна тридцать метров, — повторил Хрустов. — Может, преувеличение? Они часто врут.

Никонов отрицательно покачал головой.

— Когда дергается земля… цунами… как у нас на Востоке.

И какое-то время все молчали. Ищук скрежетал зубами и плакал. Конечно, всем было понятно: при землетрясении могла, могла родиться высочайшая волна. И она, взлетев в искусственном море при грандиозном толчке снизу, покатила вниз… Но почему же тридцать лет назад проектировщики ГЭС про землетрясение не подумали? Шли на авось, на шарапа?! Или сейсмологи успокоили? Они всегда, везде писали: в Саянах малосейсмичная зона. И словно отвечая на эти неизбежные вопросы, Алексей Петрович негромко произнес убийственные слова:

— Землетрясение может быть спровоцировано и в малосейсмичной зоне — гигантским давлением новоявленного моря на плиты. А кто это может учесть? Разве что теперь начнут об этом думать…